П.С. Зубач

Песя Самуиловна Зубач

 

Семья Зубач жила в г.  Ливны Орловской губернии, когда пришли деникинцы.  Родители Песи решили бежать из Ливен в Орел, но не успели – отца убили сразу.  Бабушка и мама с детьми (а их было пятеро!), собрав кое-какие вещи, пытались добраться до Орла.  Ехали в поезде, маму схватили, сбросили с поезда.  У нее были отбиты легкие, она тяжело болела и вскоре умерла.  В Орле стали жить в бараках — это недалеко от еврейского кладбища.  В бараках жили и русские, и евреи.  Жили плохо, одежды и обуви не было.  Бабушка Ите-Либа, как могла, кормила и растила детей.  Те вещи, что взяли с собой, бабушка меняла на еду.  Двух сестер и двух братьев Песи бабушке пришлось отдать в интернат.  Они остались вдвоем — бабушка и Песя.  Бабушка была хорошая, добрая.  Как говорит сейчас Песя Самуиловна, она была как раввин, все знала по традициям, обрядам, она была «божественная», соблюдала все обычаи, читала Тору.  Приобщала к Торе и внучку.  Песя училась в школе ¹ 4, в еврейском классе, хорошо читала, писала и говорила на идиш.  Но сейчас не помнит уже ничего.  И возраст сказывается, и за все эти годы разговаривать было не с кем.  После окончания 7 класса, в 16 лет, пошла в школу ФЗУ при обувной фабрике, и обучение закончила с отличием.  Десять лет, до самой войны, работала она на фабрике.  За это время ездила в Москву на повышение квалификации.  Песя Самуиловна стала мастером, передовиком производства, стахановкой.  О ней писали в «Орловской правде», статья хранится у нас дома.  Ее награждали грамотами, а однажды подарили патефон, чтобы музыку слушать, да и танцевать можно — она ведь молодая была.  Этот патефон до сих пор стоит у нас дома, и мы часто его разглядываем.  Песя была очень активной девушкой и вступила в партию.

Директором фабрики в то время был Иосиф Шипер, а главным инженером — Хаим Гордон, который позднее стал директором.  Кстати, на этой фабрике мастером работал и мой папа, Наум Эммануилович Фонкац.  В то время на фабрике работало много евреев.  В городе перед войной вообще было довольно много евреев.  Например, на Воздвиженке, на базаре, были лавочники Гуревич, Иосиф Яковлевич Розенберг.  После войны Розенберг был директором универмага, который располагался на улице Ленина, там, где сейчас магазин «Сувениры».  Дети Розенберга уехали в Германию.  

Перед войной Песя с бабушкой жила на улице 7 Ноября,  в доме 3.  Как они радовались! После барака это было раем.  Война застала Песю и бабушку в Орле.  Перед самым вступлением немцев в Орел они смогли уехать из города, им помог секретарь парткома фабрики, русский, Петр Короткий.  

Их, как и многих других орловцев, эвакуировали в Пензенскую область, село Мичкас.  Помнится, что когда они приехали туда, местные жители помогали им обустроиться, но при этом странно ощупывали их головы.  Оказывается, им говорили, что у евреев рога растут.  Почти всех эвакуированных забрали на фронт, а Песю Самуиловну оставили, она была образованная, и направили в потребкооперацию, где назначили заместителем председателя сельпо.  После освобождения Орла она с бабушкой возвратилась в город, и они стали жить в гостиничном доме там же, на 7 Ноября.  Жизнь была трудная, жили плохо.  Здесь надо сказать, что в гражданскую войну две тети Песи Самуиловны, сестры ее мамы, уехали в Америку.  По тому времени было опасно да и сложно иметь связь с заграницей, но как-то тетям удавалось переправлять нам деньги — доллары.  Они их отоваривали в Торгсине.  Торгсин располагался в том месте, где сейчас находится банк.  Но в Торгсине их постоянно обманывали — они подавали деньги, им говорили, что это 1 доллар, и на него давали немного пшена.  А в Торгсине в то время чего только не было!.  

Синагога в то время в Орле уже была закрыта, и когда появилась возможность посещать молельный дом, Песя Самуиловна стала туда ходить.  Это был маленький дом на улице Сакко и Ванцетти, в нем жил мой дедушка Израиль Эммануилович Фонкац со своей женой Елизаветой Борисовной.  В Орел он переехал из Бежицы Орловской губернии.  Там у него была хлебопекарная лавка.  В его семье было четверо детей: Самуил, Хана-Двора (моя мама), Люба и Фаина.  Уже в Орле Фаня работала в милиции, была бухгалтером.  Кстати, возглавлял УВД тоже еврей — Семеновский.  В 37-м году начались репрессии, и Семеновского посадили.  Судьба его неизвестна.  В милиции работала и Люба, возглавляла отдел, только это было в Ельце.  

В доме на Сакко и Ванцетти на молитву собиралось много евреев.  Комната было небольшая, на возвышении — еврейский алтарь, люди стояли с книжками и молились.  Там я видела полный обряд настоящей еврейской свадьбы.  Это было очень красиво.  Я было еще маленькая, но помню это до сих пор.  С этим домом связано очень интересное воспоминание.  Песя Самуиловна помнит, как летом 1948 года в этот дом приезжала Голда Меир, она тогда было послом Израиля в СССР.  Это была женщина среднего роста, интересная, говорила на идиш, и с ней говорили тоже на идиш.  Она агитировала всех за то, чтобы евреи уезжали в новое государство — Израиль.  

В 50-е годы, когда уже был разгар «Дела врачей», в молельный дом к деду пришла русская женщина, к сожалению, кто она была, Песя Самуиловна не запомнила, но женщина предупредила евреев, что готовится погром в Орле.  Слава Б-гу, погрома не было.  

Деда моего, Израиля Эммануиловича, хотели сделать осведомителем.  Происходило все дело зимой.  Дед только искупался, когда пришли люди из «органов».  Долго разговаривали с дедом, потом забрали его с собой.  По дороге он простудился и вскоре умер от воспаления легких.

После войны Песя Самуиловна работала на межрайбазе, заведовала складом.  База находилась на Володарском переулке.  Почти всю свою трудовую деятельность она посвятила потребкооперации.