среда, 22 марта 2017 г.

Ю.П. Мелентьева

Мелентьева Юлия Петровна

О моей бабушке...

Моя бабушка – Софья Григорьевна Вайнбейн родилась в 1890 г., на Украине, кажется в г. Городне. Девичья ее фамилия – Гандельсман. Закончила местную гимназию, что само по себе было не совсем обычно для того времени для еврейской девочки. Была способной, живой, миловидной, предприимчивой. Ее отец имел небольшую спичечную фабрику, где она после окончания гимназии помогала ему по бухгалтерской части. Когда ей было уже 25 лет отец послал ее к своему партнеру по делу, там она познакомилась с молодым человеком, который недавно вернулся с полей сражений Первой мировой войны – Ильей Захаровичем (Сохоровичем). В 1916 г. они поженились. В 1917 г. у них родился сын – Иосиф (Юзя), а в 1921 г – близнецы – Залман (Зяма) и моя мать – Сарра. Семья жила очень дружно и хорошо. Бабушка вспоминала, что ее дом был «полная чаша», у нее была нянька – полька, помогавшая ей по дому. Жили они в то время в г. Ромны. Советскую власть они, в общем, приняли, несмотря на то, что лишились собственности, потому что была отменена черта оседлости и ограничения в образовании в отношении евреев. Беда пришла в 30-х г. (1934г.?), когда на всей Украине был жуткий голод. Бабушкина семья тоже терпела лишения. Видимо, от некачественной пищи, как она считала, произошло воспаление аппендицита у Зямы, ему сделали операцию, но неудачно, и он, по выражению бабушки, «умер под ножом» в 13 лет. Бабушка сокрушалась о нем всю жизнь, говорила, что это был необыкновенный ребенок, очень умный, чуткий, очень доброжелательный, светлый, со всеми мог общаться и со взрослыми, и с детьми. Сохранилась карточка, где Зяма с сестрой (Саррой) сидят обнявшись, они были очень дружны.
Старший сын –Иосиф- поступил в Киевский Университет на отделение математики и в 23 года ( в 1940 г.) блестяще его закончил. В этом же году он поехал преподавать математику и физику в училище при заводе «Электросила» в Ленинграде. Он, видимо, был большим энтузиастом, за свои средства оборудовал кабинет физики, создал там библиотеку. Его судьба была очень короткой, как у многих его ровесников, которые ушли «недолюбив, не докурив последней папиросы», по выражению поэта (Павла Когана) правда, у него даже не было девушки, да он и не курил, конечно. 24 июня (т. е. на второй день войны) он был призван, а 22 июля уже убит. Осталось его письмо, которое он прислал с передовой своим друзьям на завод. Они это письмо сохранили и передали после войны бабушке. В письме он предчувствовал свою скорую смерть, вернее считал, что если выживет, то только чудом, т. к. в неразберихе первых дней войны его, по подготовке артиллериста, послали в танковую часть и дали под его команду пехотинцев (он был зам. командира). Это письмо и сейчас в моей семье, читать его без слез невозможно. Я послала сведения о моем дяде в Израильский музей Яд-Вашем, где собирают сведения о всех евреях, погибших от фашистов. Надеюсь, что это послужит сохранению памяти этого прекрасного, умного, красивого, доброго юноши, которому не суждено было прожить свою жизнь. Бабушка получила известие о том, что он пропал без вести, долго надеялась на то, что он жив, и только после 1945 года выяснилось, где и как он погиб. Бабушка пыталась как-то «увековечить», как она говорила, память о сыне, писала на завод, просила, чтобы его именем была названа лаборатория, которую он оборудовал на свои средства, но люди уже сменились, никто ничего не знал, и ничего не получилось. Писала она и знаменитому тогда писателю Илье Григорьевичу Эренбургу (письмо начиналось словами «Дорогой защитник еврейского народа!»), просила как-то сказать о Юзе в его книгах, статьях. Эренбург прислал ей письмо, которое она хранила, но ничего сделано не было. Позже бабушка говорила, что поскольку Юзе нет памятника, то стать ему памятником должна я, меня и назвали в его честь.
Великую Отечественную войну бабушка и дедушка встретили вдвоем в Ромнах (моя мама в этот время училась в Ленинграде, на юридическом факультете ЛГУ). 
Как бабушка говорила, им удалось уйти из города за полчаса до того, как он был занят немцами. Ушли, как говорится, «в чем были». Бабушка надела на себя несколько платьев, шубу (летом!), взяли с собой чемодан, который вскоре потеряли в толкучке, когда штурмовали поезд. Им удалось уехать в Казахстан, где они были в эвакуации до 1943 г. Мамин институт эвакуировали тоже в те же места, но встретиться им в это время не удалось. Бабушка рассказывала мне о той жизни, о верблюдах, которых они увидели впервые, о том, что было трудно с солью, и она ходила ее «воровать» на вокзал, где на столиках вокзального ресторана стояли солонки.
В 1943 г. мама закончила университет и получила направление в прокуратуру только что освобожденного от немцев Орла. Бабушка и дедушка решили тоже приехать туда, к дочери. Она рассказывала, что в Орел они приехали поздно ночью, город лежал в развалинах. Они с дедушкой в полной темноте, чуть не ощупью пошли с вокзала в город. Вдруг они увидели, что кто-то идет им навстречу. Это оказалась их дочь, моя мама, которая шла их встречать. Так началась их жизнь в Орле.
Жили они в маленьком домике без всяких, конечно, удобств (бабушка называла его «халупа») в переулке 7-го Ноября, почти на берегу р. Орлика, недалеко от «Дворянского гнезда» и музея Тургенева. Бабушка некоторое время работала в пошивочной мастерской, шила солдатское белье. Из остававшихся лоскутков она шила (это разрешалось) себе простыни, продавала их и покупала кое-какую посуду и даже мебель – ведь ничего в доме не было. Она рассказывала, как купила круглый стол, это был просто праздник. Ее ум, хватка, сообразительность позволяли ее семье жить, может быть, лучше, чем многие в то время. Кроме того, дедушка стал работать бухгалтером на мясокомбинате, а мама получала паек как работник орловской прокуратуры.
У мамы было много друзей, она была общительным и открытым человеком. В 1946 г. она вышла замуж за моего отца, русского по национальности. Этот брак очень огорчил мою бабушку, которая хотела, чтобы мама вышла замуж за еврея, но тут была большая любовь, и мама настояла на своем. В 1947 г. родилась я, и это примирило бабушку со всем. Она отдавала мне всю себя. Особенно после того, как в 1948 г. умер дедушка (мне было 1 год и 2 мес.). Он умер мгновенно, от инфаркта, пришел с работы, прилег, сказал, что неважно себя чувствует, попросил у бабушки, чтобы она сварила ему манной каши, и тут же как-то вздохнул и умер. Похоронен он был по еврейскому обычаю, на еврейском кладбище около вокзала. Позже мы часто туда ездили с бабушкой, и я помню звезду Давида и надпись на его могиле «Стой, прохожий! Не топчи мой прах! Я уж дома, а ты в гостях!».
Из-за того, что дедушка был похоронен по религиозному обычаю, у мамы (папа был в это время в Москве на учебе) были неприятности, ее, как члена партии, собирались «прорабатывать» на партийном собрании, но вступился Слюнин, который был в то время, кажется, секретарем горкома. Бабушка всегда о нем говорила с благодарностью.
До 7 лет я постоянно жила у бабушки в Орле, т. к. папа сначала учился, а потом стал работать в Москве, и к нему позже уехала и мама, жили они не устроенно, меня не с кем было оставить и т. д. Жизнь у бабушки была замечательная. Она меня безумно любила, ни в чем не отказывала, даже в ущерб себе. Она замечательно готовила и кормила меня «на убой». Помню, как зимой я каталась на санках на берегу Орлика, а летом купалась в речке, на берегу росли дикие груши и мы, дети, собирали под ними плоды. Во дворе было много детей, мы играли все вместе. В мой день рождения (в июле) бабушка приглашала всех детей, сытно угощала, кормила (что было не лишнее). У нее был огород, где у меня была своя грядка, это тоже было интересно. На огороде я собирала червяков (совсем их не боялась) и приносила курам, которых тоже держала, как все, моя бабушка. Несмотря на тяжелую жизнь, бабушка и, конечно, родители, купили мне пианино. Оно стояло в «халупе», и я начала ходить к учительнице музыки, готовилась поступать в музыкальную школу.
Однако, когда пришла пора идти в школу, было решено, что я поеду к родителям и буду учиться в Москве, а бабушка будет ко мне приезжать. Жили родители не в самой Москве, а в Болшево, (поселок Костино). Там я и пошла учиться в первый класс. Сохранился дневник за первый и второй класс – одни пятерки.
Когда мне было девять лет, умерла моя мама, оставив двухнедельного новорожденного мальчика, моего брата. Невозможно говорить о горе, которое обрушилось на семью. Бабушка хотела, несмотря на свой возраст, взять меня в Орел, но папа решил, что дети должны расти вместе.
Каждый год, до моих 16 лет, я ездила к бабушке на лето. Иногда она приезжала в Москву к нам на некоторое время. Лет за пять до смерти она получила вместо «халупы» небольшую комнату в коммунальной квартире в хорошем доме на улице Ленина, рядом с кинотеатром «Победа».
Невозможно описать, как она меня любила. Только став взрослой, я это поняла вполне. Она, и только она, спасла меня от душевного сиротства, она внушила мне отношение к людям, она приучила к чтению. Дарила книги, внушала преклонение к знаниям, учению. Я, конечно, ее тоже очень любила, но по-детски, эгоистично, могла и нагрубить, но она знала, что это внешнее, и не обижалась.
У бабушки всегда было много друзей, знакомых. С ней делились горестями, она не отказывала, когда просили в долг, старалась сделать всем по возможности добро – собрать хлебные корки для молочницы, отдать старую одежду нищему, подать милостыню, передать что-то для сына соседки по квартире, который попал в тюрьму.
Когда она заболела раком, ей очень помогали. Семья Резник, с которой она подружилась вскоре после их приезда в Орел из Владивостока, друзья мамы Лия и Изя Фурер, Норкина, Соскина (эти имена я с детства помню). Операцию ей делала известный врач –Дзюба. Но было уже поздно. В октябре 1963 года бабушка умерла. Она похоронена на Крестительском кладбище. Хоронить ее пришло удивительно много народу.
Она навсегда в моей душе. Память о ней я передала моим сыновьям.

И.М. Белоцерковская

Белоцерковская Инна Марковна, 1938 г.р.


Я родилась 20 апреля 1938 года.  Отец мой, Марк Львович (Нухиш-Мордух Литвинович), родился в 1896 году в г.  Чернобыле Киевской обл  Родителей отца и его двоюродную сестру Любу расстреляли в Бабьем Яру за то, что они были евреи.  Они жили в Киеве, дядя работал по торговой части, бабушка вела дом.  В детстве я часто бывала у них в Киеве, они нам всегда помогали.  Отца моего арестовали, обвинили по статье 58 п. 10 (контрреволюционная пропаганда и агитация) и 31 декабря 1937 года расстреляли в г  Орле.  
Во время войны в период оккупации мы с мамой оставались в городе, жили на улице Октябрьской, 25, где были частные дома.  С нами рядом жила соседка-полька, сосланная на 10 лет.  Вскоре соседка объяснила нам, что отец наш еврей, значит и мы с моей сестрой — еврейские дети, и нас расстреляют.  Нам пришлось уйти из дома.  У отца была большая библиотека, причем, много было книг на идиш, папа умел на нем читать.  Бросить пришлось все.  Втроем, с мамой и сестрой, на вокзале станции  Орел мы забрались уже в вагон товарного поезда и ждали отправления, когда к нам подбежал милиционер и сказал: «Немцы в городе.  Убегайте».  Об этом не раз рассказывала нам мама.  
Рассказывала и о том, как мы, я ведь этого не помню, скрывались в Брянских лесах, жили в г.  Климово, в товарных вагонах, ходили по деревням.  Мама шила людям, скрывала от всех, что мы еврейские дети, а она вдова еврея.
Потом каким-то образом мама нашла своих сестер, и мы вернулись в Орел.  Это был 1946 год.  Я сразу пошла в первый класс 1-й средней школы, она стояла на 1-й Курской, 10.  Мама начала работать на стройке и получила трудовое увечье.  Я за тарелку супа стала тоже ходить по людям, мыла полы, сидела с маленькими детьми.  Нам очень помогал наш классный руководитель Абрам Самойлович Гаак, несколько раз приносил нам вещи и продукты.  Помогали нам и мамины сестры, и киевские родственники, из тех, кто остался жив.  
После стройки мама работала на фабрике «Радуга», где ей помогали и директор фабрики Рогольский, и Б. С. Фрейдлин, выделяя нам с сестрой путевки в пионерлагеря. Одним словом, нам по мере возможности часто помогали люди, за что я всем им очень благодарна.
Я всю жизнь проработала почтальоном, меня уважали.  

Н.Е. Александрова

Александрова Нонна Евгеньевна


Казалось бы, много ли значит одна семья в огромной, многомиллионной стране? Но, заглянув в историю семьи, в глубь судеб каждого ее представителя, можно составить мнение и об истории страны в целом  Об основных ее этапах, о радости и печали, о счастье и горе, о тревогах, бедности и благополучии, о падениях и взлетах — о том, что составляет суть жизни, прошлого, настоящего и будущего  
Все мы, кто перешагнул в XXI век, к своему стыду и большому сожалению, очень мало знаем о своих близких  Об их жизни в XIX да и XX веке тоже
В этом коротком рассказе я буду говорить о своих родителях, об их родителях, о своих дядях, брате и сестрах. Никаких данных о пра- или пра-прадедушках и бабушках у нас нет. Этому обстоятельству одно объяснение: потеря основных документальных материалов из-за переездов, эвакуации во время гражданской и второй мировой войн.
Мы, ныне живущие Александровы: Нелли Евгеньевна, Борис Евгеньевич, Нонна Евгеньевна и Наталья Евгеньевна — дети Александрова Евгения Сергеевича и Магидовой Раисы Михайловны; внуки Александрова Сергея Дмитриевича и Магидова Михаила.
Мы, дети, росли, не зная бабушек и дедушек, так как они умерли до нашего рождения, не дожив до старости.  Мамин папа — в 1915 г. , папин папа — чуть позже.  Папина мама умерла во время родов, оставив сиротами пятерых детей; мамина мама погибла в оккупированном немцами Орле, ее вместе со старшей дочерью Соней расстреляли в Медведевском лесу.  Не посчастливилось нам знать бабушку Соню, прекрасного, умного, доброго человека.  После смерти мужа в 1915 году она осталась вдовой с маленькими «на руках»: Соней, Илюшей, Раей (нашей мамой), Фаней и Борисом.  Во время гражданской войны, когда город Стародуб переходил многократно от красных к белым и наоборот, она с детьми уехала от этого ужаса в Орел.  Детей нужно было кормить, учить.  И эта сильная духом, предприимчивая женщина открывает свое дело: организовывает хлебопекарню и открывает хлебный магазин на улице Болховской (ныне ул  Ленина).  Старший сын, Илья, был основным ее помощником.  Жизнь начинала налаживаться, дети подросли.  В 1939 году младший брат, Борис, уехал в Москву учиться в Военно-политическую академию имени В.  И  Ленина, война застала его выпускником этой академии, он был призван в армию и вскоре погиб в боях за Киев.  Илья пропал без вести во время боевых действий под Ленинградом.  Вот такое горе обрушилось на семью бабушки Софьи Александровны.  После получения известий о гибели своих сыновей она не хотела жить, отказалась эвакуироваться и осталась в Орле, когда в конце сентября – октябре 1941 года немцы захватили город.  Наша мама с двумя детьми была эвакуирована в г.  Мичуринск, затем в Моршанск, там работала, опухала от голода, отдавая свой паек голодным детям.  
Как я уже говорила, родиной нашей мамы был г.  Стародуб Орловской губернии, он и сейчас существует.  Мама с большим теплом вспоминала свое детство.  Особая любовь была к отцу: он редко бывал дома, так как занимался торговлей хлебом и лошадьми в Прибалтике (купец 1-й гильдии).  Когда он возвращался домой, любил баловать своих детей.  Он очень любил жену и детей.  
Папа был очень красивым, высоким, представительным, просто красавцем. Юность мамы проходила в Орле, именно в Орле она встретилась с Александровым Евгением Сергеевичем, ей было 18 лет, а ему почти 30. В то время за ней ухаживал Слюнин Василий Тихонович (будущий секретарь обкома КПСС гОрла), а тогда просто комсомолец, секретарь райкома комсомола Но мама предпочла ухаживания Евгения Сергеевича, и в 1931 году они поженились. В 1932 родилась первая дочь Нелли, в 1934 году — брат Борис.  
Наш папа — ровесник ХХ века, он родился в Орле в 1901 году.  В семейном архиве сохранился аттестат о его начальном образовании.  Он закончил ЦПШ — церковно-приходскую школу.  Аттестат прекрасно оформлен, с портретом царствующих особ — настоящий раритет.  Тот факт, что папа жил как бы в другом времени, другом обществе, то есть до революции, был для нас, детей, очень интересным.  Он рассказывал нам много об Орле того времени.  Например, когда ему дарили 20 копеек по случаю какого-то праздника, он покупал билет в театр, обязательно место в партере, этих денег хватало и на пирожок, и на извозчика, когда он возвращался после спектакля домой.
Несмотря на то, что асфальтированных дорог в то время в Орле не было, в центральной части города всегда было чисто, благодаря деревянным настилам на тротуарах и булыжным мостовым, так что дамы носили длинные юбки и изящные туфли.  В то время в Орле продавалось около 20 сортов мороженого.  Уже в советское время на месте детского парка был театр оперетты «Аквариум», так что кроме драматического театра орловская публика любила посещать и музыкальный театр, куда частенько заглядывали и мои родители.  А еще в нашем доме всегда было много книг.  Мама читала «запоем» и привила любовь к книгам и нам.
Во время НЭПа папа преподавал в строительном техникуме, отпуск у него всегда был летом, и он с друзьями отправлялся на море.  Месячного оклада папе хватало на то, чтобы прожить полтора месяца в Крыму или на Кавказе, как он говорил, на «полном пансионе» и купить себе что-нибудь новенькое из одежды и обуви.  Те времена он вспоминал с особой теплотой, так как время было мирное и сытое.
А вот в 1932—1934 годах, когда родители уже были женаты и родилась дочь, наступили другие времена: это был разгар коллективизации, засуха и голод в Поволжье, голод докатился и до Центральной России.  Тогда и пришлось сдавать в «Торгсин» все ценное, что было в доме, чтобы кормить жену и ребенка.
Когда началась война, в семье было уже двое детей.  Война — жестокая трагедия, ее последствия никому не дано оценить до конца.  В нашей семье погибло восемь самых близких, не считая двоюродных братьев, дядей; война осталась кровоточащей раной в сердцах моих родителей на протяжении всей их последующей жизни.
Мама со старшими детьми приехала из эвакуации в Орел в марте 1944 года, много позже вернулся с войны папа, их дом сохранился.  И первым местом работы папы уже в гражданской жизни было строительное управление, а первым объектом — железнодорожный вокзал.  Восстановление разрушенного вокзала стало делом чести строителя Е. С. Александрова и начальника вокзала В.  Т.  Казанцева.  Потом были и другие объекты, последний из которых — перед уходом на пенсию — корпуса больницы им.  Семашко.  Папа — потомственный строитель.  Его отец до революции 1917 года был строительным подрядчиком, строил и отделывал церкви, занимался изготовлением мебели.  Я помню из рассказов папы, что дедушке особенно удавались «венские» стулья, шкафы и буфеты, очень изящные, легкие, красивые, они пользовались большим спросом у орловцев.



четверг, 26 января 2017 г.

Р.И. Шубеничева

Шубеничева Раиса Ивановна, 1938 г.р.


Родилась я в 1938 году, в июле в селе Никольское, в крестьянской семье, в которой было еще 3 детей. Когда началась война, мне было 3 года. Отца сразу же забрали на фронт. Мы остались с матерью и бабушкой. Потом пришли немцы. Стали устраивать свои порядки. Забирали еду, скотину. Выгоняли людей из своих домов. Наша семья была угнана немцами в Белоруссию, в Гомельскую область. По рассказам старших, нас поселили в бараки, за колючей проволокой. Там жили приблизительно семей 12. Матерей гоняли на работу чистить дороги. А дети воровали картошку на полях, чтобы не умереть с голоду. Какие дети были постарше приносили побольше картошки. Она была мелкая, но есть очень хотелось, поэтому было все равно. Очень боялись, что немцы увидят и побьют. Так мы в этом лагере выживали. Было постоянное чувство страха за свою жизнь и жизнь своих близких. 
Бабушка мне рассказывала, что когда нас везли обратно, на остановке мой брат, 1931 года рождения и соседский мальчик, который ехал со своей бабушкой, без спроса побежали в лес, грибы собирать,  хотя всем было приказано с поезда не сходить. Произошла страшная трагедия: соседский мальчик подорвался на мине, мой брат уцелел. Невозможно было описать, что происходило с  той бабушкой, ведь война уже закончилась, а она не уберегла внука. Последними словами подорвавшегося мальчика были: «Вась, ты будешь жить, а я умру. Дай мне водички попить» - так он обращался к моему брату.
Вернулись мы домой все живые, дом наш уцелел. А у наших родственников дом сгорел. И они жили у нас. Началось тяжелое послевоенное время, когда мы стали восстанавливать разрушенное хозяйство. Окончив школу, я осталась в колхозе, работала телятницей. 54 теленка были на моем попечении. Ходила  их поить за 9 км. в д. Репка. 
Вышла замуж, родила двоих детей: сына и дочь. Сейчас живу с мужем. Сын живет с нами в Никольском, а дочь – в Сосковском районе. Внуки – достойные люди, юристы.

Н.А. Талызенкова

Талызенкова (Анчеева) Нина Алексеевна,  1927 г.р.

Ниночка Анчеева родилась в с. Никольском в крестьянской семье, где воспитывалось еще пятеро детей, шестой, младший брат Нины, Леонид, родился 9 мая 1945 года в День победы. Когда началась война Нине было 14 лет.
- Когда в село пришли немцы, мы дети не сразу поняли, что произошло, но было страшно, - вспоминает Нина Алексеевна, - фашист бесчинствовал, занимал лучшие дома, грабил, угонял скот. Полицаи шныряли по дворам, искали партизан, коммунистов, комсомольцев. Молодежь и работоспособное население угоняли в Германию, а я была маленького роста, неприметная, меня и не трогали. Многих коммунистов и не только их во время оккупации расстреляли, сожгли или повесили. Страшное было время.
В силу своего возраста, Нина Алексеевна всех подробностей оккупационного периода не помнит, но многое в ее памяти сохранилось четко. Она рассказала, как наравне с взрослыми их, детей, гоняли на расчистку дорог от снега. Работали до изнеможения, многие падали от голода и холода. Был случай, когда женщин и их детей закрыли в погребе в комендатуре на сутки за то, что они отказались работать на Троицу. За любое неподчинение и шалость немцы безжалостно наказывали детей. С дрожью в голосе  Нина Алексеевна вспоминает момент, когда в августе, 1943 года наши войска наступали: 
– Немцы, когда бежали, жгли дома и постройки, тащили все ценное. А нас жителей гнали впереди себя до деревни Шахово Кромского района. Когда наступила ночь фашисты всех людей закрыли в церкви и поставили охрану. Потом разразилась буря, пошел сильный дождь, и мы сбежали в другую деревню Зиновеевку и там прятались. Но как только село освободили, все вернулись домой. Когда солдаты пришли в Никольское, радость была непомерная. Люди шли навстречу освободителям и плакали от счастья.
Потом началась не менее тяжелая жизнь, надо было восстанавливать разрушенное хозяйство. С утра дети учились в школе, а после занятий помогали колхозу. Женщины вязали снопы, а подростки брали палки и с их помощью по двое носили снопы в овин, работали также и на сортировке зерна. Председатель где-то достал четыре лошади и с их помощью молотили зерно. Все жители трудились для фронта, для победы. В колхозе подростки работали наравне с взрослыми. Да и по дому дел было немало. – Нас в одной маленькой избе жило пять семей, так как целых домов в округе почти не было, немцы сожгли все, что можно, когда убегали. Так что условия были тяжелейшие, но для нас это было неважно, главное надо было выжить. Чтобы построить собственный дом, мы разбирали блиндажи, землянки. А когда по радио объявили о Победе, вначале не поверили, а потом плакали от счастья, целовались, обнимались. Вот так началась мирная жизнь. Я окончила восьмилетку, потом в 1947 году поступила в техникум, выучилась на агронома. Год работала в Липецкой области по специальности. Затем вернулась в родное село, какое –то еще время работала в колхозе агрономом, затем в райпо.  Вышла замуж, родились дети, но судьба распорядилась так, что в живых остался сейчас только один сын. По профессии он военный, сейчас на пенсии и находится с семьей в Испании. Сейчас живу в Змиевке одна. Но есть внуки и правнуки. Еще живы брат и сестра, с которыми постоянно общаюсь.

М.А. Панкратова

Панкратова Мария Андреевна. 1925 г.р.


Родилась Мария Андреевна Панкратова 29 ноября 1925 года в деревне Сахаровке Липецкой области. 
До коллективизации у семьи из пяти человек было небольшое хозяйство: корова, поросята, кое-какая птица. Но и тогда им жилось непросто, ведь большого достатка не было. А после того, как в колхоз забрали зерно, скотину, и вовсе стало тяжело. Но как известно беда не приходит одна: в 1936 году умер отец. Мать с тремя девочками осталась одна. Мария в семье была младшей, ей как раз исполнилось неполных 11 лет, и она особенно сильно переживала из-за смерти отца.  После четырех классов начальной школы Мария пошла в семилетку в с. Екатериновка, а это семь километров от дома. Добираться чаще всего приходилось своим ходом. Но уж очень хотелось учиться, а трудности девушку никогда не пугали.
 Летом 1941 года пришла страшная весть: началась Великая Отечественная война. Учебу Марии пришлось отложить на год, так как в Екатериновской школе расположился госпиталь. Но немецкие войска упорно наступали и до нашей станции не дошли всего 12 километров. Жители близлежащих деревень Елецкого района очень боялись, что и их не минует эта страшная участь. Звуки воющих снарядов и бомбежки беспокоили всех, особенно по ночам. Было очень страшно, а еще доходили слухи, что фашисты, когда стояли в Ельце, сильно бесчинствовали: выгоняли жителей из домов, грабили, в деревнях забирали птицу, скот. Но главной их целью были партизаны и коммунисты. Если их находили, то брали в плен и сразу расстреливали, чтобы другим было неповадно. 
Но через неделю немцы оставили город и двинулись дальше. Следом эвакуировался и госпиталь. Опытная станция работала в том же режиме. После занятий школьники помогали по хозяйству, пололи картофель, осенью убирали и сортировали его, закладывали на хранение. Убирали свеклу, в уборочную вязали снопы. Пока шла война, голод и холод были в каждой семье, но, невзирая на все трудности, люди работали для фронта и для победы. Помимо выполнения основной работы, по вечерам женщины вязали теплые вещи и отправляли на фронт. От усталости  иногда падали, порой спали лишь по три часа, но никто не жаловался. Так тогда жили все. Война вступила в завершающую фазу. Люди начали возвращаться из эвакуации. Мария окончила семилетку и поступила на работу помощником счетовода в местное сельпо. 

В.Я Изотов

Изотов Владимир Яковлевич, 1930 г.р.


Нашего прадедушку зовут Изотов Владимир Яковлевич. Он родился 29 апреля 1930 года в деревне Фроловка, Городищенского с/с, Свердловского района.
Когда началась война,  прадедушке было 11 лет, но это страшное время он хорошо помнит. Вот, что он рассказал нам о том времени.
Семья прадедушки была небольшой: родители, он и маленькая сестра. Его отца на фронт не взяли по состоянию здоровья, а зачислили в рабочий батальон колхоза. Родители трудились в поле, а прадедушка присматривал дома за хозяйством и за сестрой. Хотя и была война, но люди жили своей жизнью:  с утра до позднего вечера работали, воспитывали детей.
В 1942 году немцы  оккупировали район. Было страшно всем. В панике люди старались любым способом уберечь своих детей,  спрятать всё самое ценное. Прадедушка помнит, как недалеко, в соседней деревне Богодухово, на столбе возле сельского совета повесили Малышеву Пелагею Ивановну. Эта женщина была коммунисткой,  скрывала партизан. Её тело 3 дня провисело для устрашения жителей. Немцы не разрешали даже похоронить её. С приходом  врага было много слёз и страха в глазах людей. Немцы отбирали живность, заставляли женщин стирать их одежду и полоскать в ледяной воде.
Позже жителей деревни  немцы  стали вывозили в Германию, а часть в Белоруссию. Семье прадедушки сильно повезло. Их распределили в Белоруссию. Сначала они шли пешком до деревни Яковлево, там посадили всех в эшелон поезда, привезли в Минскую область. Затем направили в Рудневский район, в деревню Малиновка. Всех людей приютили местные жители. Жили дружно, белорусы жалели угнанных. Все прибывшие работали в колхозе, а прадедушка с детьми помогали пасти коров, работать в огороде. За это жители деревни всех кормили. Прадедушка вспоминает, что в лесах было много ягод: малины, черники, клюквы, грибов. Варили кисель из ягод, грибной суп. Сильного голода не было. Никто не отчаивался. Все верили , что война скоро закончится. Так прожили почти 2 года. Прадедушка до сих пор вспоминает  добрым словом тех людей, которые помогали им, приютили у себя.
В 1944 году пришли русские войска и освободили земли Белоруссии. Восстановили железную дорогу и семьи вернулась в родные места. Домой ехали целую неделю, а когда приехали, увидели, что почти всю деревню немцы сожгли. Осталось несколько уцелевших домов. Зрелище было страшное. Люди плакали. Семью прадедушки приютили соседи. Жили в маленькой хатке, спали на полу на соломе, ели, что придется. Вот тогда было сильно голодно и трудно. Но несмотря на это люди были рады тому, что остались живы и вернулись.
После войны в деревне открыли начальную школу, жизнь с трудом, медленно, но налаживалась. Позже прадедушка закончил в г. Орле ФЗО, отучился на электрика и работал в своём родном колхозе. Женился, у него родились трое  детей: двое сыновей и дочь.
Однажды прадедушка с женой решил съездить в Белоруссию, навестить тех людей, которые спасли его семью во время войны. Сердце тянуло в те места, к тем добрым людям. После поездки ещё долгое время  они общались, переписывались. Вскоре прадедушка с семьей решил переехать в Белоруссию, обосновался в небольшом городе Полоцке, работал  много лет на хлебозаводе пекарем. За свой труд имеет много наград. Он почётный гражданин  города Полоцка. Фото прадедушки висит на  аллее тружеников города. До сих пор он говорит, что у него две родины: там, где родился, и там, где спасся во время войны.
Наш  прадедушка, Изотов Владимир Яковлевич сейчас совсем старенький. У него много внуков и правнуков. 
Во  время войны он  был маленьким, но стойко пережил те годы. А праздник 9 Мая - это самый любимый его праздник.

Записали правнуки -  Мальцевы Дмитрий и Артём.

Н.И. Золотухина

Золотухина Надежда Ивановна, 1926 г.р.


- Я из крепкого рода, - сказала Надежда Ивановна в беседе с нами, - мой прадед Иван прожил 103 года. 
Родилась я в Украине, в 30 километрах от города Киева. Будучи в пятнадцатилетнем возрасте была угнана в Германию, но по дороге сбежала, а возвратившись домой долгое время  пряталась от фашистов и старосты в подвале.
Как и у всех сверстников, мой жизненный путь совсем непростой. Мы пережили тяжелые военные годы, разруху, голод, лишения, страх, восстанавливали разрушенное сельское хозяйство и промышленность, а главное – всегда верили в светлое будущее и добро. Но хочу заметить, что все эти жизненные трудности ничто по сравнению с горем матерей, которым пришлось в силу разных причин  потерять своих детей.
Так случилось, что Надежда Ивановна пережила свою дочку и сына, и теперь внимание и тепло ей отдают внучки. Но и сама долгожительница старается не засиживаться, посильную работу по дому выполняет самостоятельно, а в сезон до сих пор любит трудиться на огороде. Не зря в свое время получила специальность агронома. Более 45 лет она отдала сельскому хозяйству. 

Е.В. Морозова

Морозова (Петрова) Екатерина Васильевна, 1926 г.р.


Моя прабабушка, Морозова Екатерина Васильевна (в девичестве Петрова), родилась 14 октября 1926 года, в д. Васильевка, Богодуховского сельского совета. В семье было четверо детей, все девочки. Самая старшая - Мария - с 1915 года, Татьяна – с 1917 года, Екатерина- с 1926 г., Александра – с 1929 г. Было и еще двое детей, но они не выжили: мальчика нечаянно обварили кипятком, а девочка родилась недоношенной, немного пожила и умерла. Всего в семье было 6 душ: отец Василий, мать Софья и четыре дочери.
Семья жила бедно, очень скромно, но хозяйство имели, огород обрабатывали. С детства родители приучали к труду. На учебу времени не было. Старшие сестры едва закончили 2 класса, учеба им не очень давалась. И тогда мама им сказала, чтобы садились прясть, помогали по хозяйству. А вот Екатерина бала смышленым ребенком, учеба ей давалась хорошо. Закончила 7 классов Богодуховской школы, которая находилась в 3 км от Васильевки. Приходилось  ходить каждый день по 6 км. Особенно тяжело было зимой, по глубокому снегу, по бездорожью. Но прабабушка любила учиться, поэтому не бросила школу. И пошла бы дальше учиться, если бы не помешала война. Когда началась война, моей прабабушке было 14 лет. Она, как и все подростки того времени, мечтала окончить школу, получить профессию (хотела стать врачом), но ее мечтам не удалось сбыться. Все в один миг разрушила война. В Васильевку немцы пришли в октябре 1941 года. Сразу выгнали семью из хаты, отобрали скотину. Семья стала жить в погребе. Было очень страшно. Боялись за жизнь своих близких. Так прожили под игом фашистов два долгих года. Особенно трудно переживали зиму 1941 года. Она выдалась очень морозной, лютой. Вещей теплых не было, все забирали немцы. Одна пара валенок была на всю семью. Вот и ходили по очереди. Прабабушка очень хорошо помнила, как их семью (и другие семьи тоже), один раз чуть не расстреляли. Ночью разбудили, вывели на улицу, выстроили, все уже попрощались друг с другом, но пули пролетели над головой.  Таким образом, немцы держали в страхе женщин, детей, стариков. Но на этом страдания не закончились. В 1943 году отца и 3-х сестер Татьяну, Екатерину и Александру немцы угнали на принудительные работы. Из деревни много людей угоняли. Дома из семьи осталась старшая сестра Мария, у нее на тот момент был двухгодовалый сын (семьи с одним маленьким ребенком фашисты почему-то не угоняли) и мама. 
Ехали они в товарных вагонах, без окон, дверей, в ужасной тесноте. Маленькие дети плакали, просили пить и есть. Привезли их в восточную Пруссию, г. Лик на рынок. Там хозяева выбирали себе понравившуюся семью  для работы по хозяйству. Хозяин, к которому попали мои прабабушки, держал большое хозяйство: коров, овец, свиней, кур, имел огород. Работали много. Но хозяин их не обижал. Хоть и плохо, но кормил. Сам хозяин и три его сына (Ганс, Фриц и Ут) тоже много работали. Сестры часто плакали, боялись за свою жизнь, ведь были на чужбине вдали от родного дома. Два года пробыли в рабстве. В 1945 году их освободили, вернулись они на Родину. Приехали домой, а матери нет, умерла. Горевала много, плакала и сердце не выдержало. От горя старшая сестра Мария даже не запомнила где маму похоронили. Поплакали, погоревали, да ничего не поделаешь, надо было как-то дальше жить, восстанавливать хозяйство. 
Отец был хороший, работящий, мастеровой. Подняли дом, стали жить. В 1946 году прабабушка вышла замуж  за деревенского парня Морозова Василия. В октябре 1947 года родилась моя бабушка, Морозова Анна Васильевна. Когда бабушке было 2 года, ее отца забрали в армию. Он служил в Германии. Прабабушка растила дочь одна. Когда прадедушка вернулся, они переехали жить в Змиевку. Бабушка тогда пошла в 1 класс. Сначала семья жила на квартире. А потом постепенно построили свой дом по ул. Садовой, где сейчас мы живем с мамой и папой. Прадедушка умер  очень рано в январе 1979 года. Он тоже был несовершеннолетним узником. Прабабушка прожила очень непростую  жизнь, но она не сломалась, выстояла, всегда верила только в хорошее. Была у нее заветная мечта стать врачом, но война помешала. Работала она кассиром в банке. Была мастерицей: шила, вышивала, любила готовить. Была веселым, умным, интеллигентным, добрым  человеком, любила петь и танцевать. Очень любила своих внучат, а у нее их было двое. К сожалению, недавно прабабушка умерла, ей было 89 лет.

Записала правнучка -  Коровина Полина, ученица 5-б класса, Змиевской средней школы





В.И. Торубарова

Торубарова (Кутепкина) Валентина Ивановна, 1939 г.р.


Когда началась война мне было два с половиной года. Я расскажу о своей семье. Мама, Кутепкина Анна Борисовна, 1907 г.р., папа, Кутепкин Иван Кузьмич, 1907г.р., он был кадровым офицером Красной армии. По роду службы  объехал нашу Родину от г. Орла до г. Комсомольск-на-Амуре, где я и родилась. Нас было пятеро детей: Василий 1928г.р., Евгений 1932г.р., Леонид 1934г.р., Валентина 1939г.р., Михаил 1940г.р. .
Война нас застала под г. Ржев Тверской области. Отец был призван на фронт с первых дней войны. Когда он уходил на фронт, матери сказал: «Если будут эвакуировать – не сопротивляйся». Нас эвакуировали в Марийскую республику. 25 июня 1942 года отец погиб под г. Севастополем.
Мы не видели немцев, мы не слышали бомбежек, разрывов снарядов, но мы пережили страшный голод. Чтобы чем-то нас накормить, мать ходила по деревням, меняла вещи на продукты. Потом она устроилась работать на ферму дояркой. По вечерам мы ходили к ней, чтобы выпить по кружке молока, а старшие братья ловили голубей на той же ферме, бабушка их обрабатывала и варила для нас. Во время войны были продовольственные карточки (бумажки розового цвета) на них давали продукты: муку, крупу, сахар. Карточки отменили только в 1947 году.
Однажды мы с братом пошли обменивать их на продукты, и он их потерял, а я шла позади брата и нашла какие-то бумажки, а когда пришли домой, оказалось, что это и есть наши карточки. Сколько было радости, ведь нам бы пришлось месяц голодать.
В 1943 году, после освобождения г. Орла, мы вернулись домой в с. Злынь, где жила наша другая бабушка. Страшная разруха и голод встретил нас на родине. Не было своего жилья, одежды, обуви. В первый класс я пошла в лаптях. Я не умела их надевать, меня обувала мама. И после окончания войны я еще долго ходила в лаптях.
В 1948 году мы построили свой дом, завели скотину, жизнь стала налаживаться. Я окончила Злынскую школу, Орловское медицинское училище, проработала медсестрой 55 лет, последние 41 год я работала в Детском Доме-интернате. Сейчас я на заслуженном отдыхе. У меня два сына, три внучки и одна правнучка.
В 2016 году я приняла участие с портретом отца в шествии колонны «Бессмертный полк».
Я желаю вам, чтобы вы никогда не пережили того, что пришлось пережить нам. Желаю всем здоровья, успехов  и мирного неба над головой. 
      

Р.Н. Тишаева

Тишаева (Тишина) Раиса Николаевна, 1935 г.р.


Раиса Николаевна родилась и выросла в г. Болхове. Родители Раисы Николаевны: мать – Тишина Вера Васильевна, 1905г.р., отец – Тишин Николай Васильевич, 1905 г.р. В семье было 6 детей: Володя, Нина, Зоя, Тамара, Михаил и Раиса.
"Когда началась война, отца сразу забрали на войну, он пропал без вести. 
 Немцы пришли в город в 1941 году. Мама с нами, детьми спряталась в подвале. Думали, что придут наши войска и освободят нас. Но в оккупации мы жили долго, до 1943 года. В нашем доме было две половины. В одной-жили немцы, в другой-мы. Дети были маленькие, сильно кричали. Немцы издевались над мамой постоянно, грозили ей, что убьют детей, если они будут им мешать своим криком".
Так и жили в постоянном страхе и голоде. Когда начали наступать советские войска, семья Тишиных вместе с другими семьями пошли к Белёву, чтобы выждать время и не быть угнанными в Германию. Там были недолго. "Когда вернулись в город Болхов, наш дом был разрушен полностью. Стали жить в подвале".
 Раиса Николаевна говорит, что их семья не очень пострадала по сравнению с другими. Только младшую сестру во время бомбёжки ранило в спину, но она осталась жива.
Раиса пошла учиться в Макарьевскую школу (впоследствии школа №6), затем в школу им. К. Маркса. Окончила 7 классов, поступила в БПУ (Болховское педагогическое училище). Всю жизнь проработала учителем начальных классов. Общий стаж работы – 50 лет.
«Ужасы войны не забыть никогда. Мира всем и здоровья!»

понедельник, 9 января 2017 г.

Т.А. Чернышева

Чернышева Тамара Александровна, 1933 г.р.


Родилась я в Вологодской области, нас детей в семье было четверо: Валентин- 1925г.р., Виктор - 1926г.р., Леонид - 1927г.р. и я.  Мать – Смирнова Августа Павловна, 1900 г.р., отец- Смирнов Александр Павлович, 1901 г.р.  В Вологодской области жили хорошо. В Болхов попали по направлению, которое получил отец. Его направили на маслозавод технологом молочной продукции. Немного ему пришлось поработать и началась война. Отец был инвалидом по слуху, поэтому на войну его не призвали. Когда пришли немцы, они заняли дом, который наша семья снимала у одинокого дедушки. Немцы выделили для нас небольшую комнату.
 Когда начали наступать наши войска, город сильно бомбили. Мы бегали в бомбоубежище, которое находилось в подвале школы №1. 
Однажды всех выгнали из домов, и мы пешком добирались до Брянской области, где нас посадили в товарные вагоны. В пути находились долго, привезли в Германию г. Лейпциг. Жили мы в лагере за колючей проволокой. Взрослые уходили работать на ламповую фабрику, дети были в бараках либо бегали по двору. Среди жителей г. Лейпцига были женщины, которые сочувствовали детям и женщинам, находящимся в плену: украдкой под проволоку подсовывали еду, одежду. В лагере кормили плохо, давали болтушку из зеленки и маленький кусочек хлеба. Взрослым на фабрике давали еду, им удавалось делиться ею с детьми.
В 1945 году нас освободили американские войска. Не помню на чем,  нас отправили до нашей границы, откуда через некоторое время на машине, крытой брезентом, мы приехали в г. Орел. Когда добрались до г. Болхова, очень обрадовались, что дом, где мы жили уцелел, и дедушка (хозяин дома) остался жив. На нас было страшно смотреть, мы были очень худенькие. Соседи помогали, кто чем мог: приносили лепешки, молоко, картошку.
Стали жить. Меня посадили учиться во второй класс  (училась не со своими сверстниками – была старше). Потом окончила 10 классов школы им. К.Маркса. Сразу  после школы пошла работать на почту (носила телеграммы, работала телеграфисткой), где проработала всю жизнь.
Хотелось бы пожелать, чтобы подрастающему поколению не пришлось пережить того, что пережили мы. Мира всем и чистого неба над головой.      

З.В. Соколова

Соколова Зоя Васильевна,  1926 г.р.


Зоя Васильевна родилась задолго до начала войны в Раменском районе, деревне Игумного, Московской области. Её мама - Лазарева Евдокия Васильевна, 1901 г.р., папа-Лазарев Василий Михайлович.
Во время войны Зоя работала на московском заводе «Фрезер». Они изготовляли детали для производства Катюш. Работали по 12 часов, добирались до работы 2 часа. На сон оставалось всего ничего. Зоя была квалифицированной резьбошлифовщицей, её ценили на работе. Время было голодное. Мама сеяла морковь, и они брали её на работу. А ещё мама собирала чернику в лесу, продавала её и покупала продукты.  На заводе  цеха не отапливались, руки примерзали к железкам.
В напряжённом ритме жили пять военных лет. Они были пронизаны переживаниями за родных, ушедших на фронт. Выручала работа: дни и вечера пролетали незаметно.
"Помню, как Москва салютовала в честь освобождения города Орла. Мы в то время уже жили в заводском общежитии. Все выскочили из здания на улицу, думали, что бомбёжка началась. Но потом все ликовали от радости".
Судьба привела Зою Васильевну из Подмосковья в Болхов после войны, в 1948 году. С мужем Серафимом Васильевичем она познакомилась на заводе. Они работали вместе. Он её и привёз на свою родину в тихий провинциальный городок, где прошли её самые, как она признаётся, счастливые годы.
После войны Зоя пошла на курсы кройки и шитья. Соседка научила рукоделию: вышивать, подбивать подзоры, вязать занавески. Полученная профессия швеи да увлечение определили её дальнейшую судьбу. Зою Васильевну пригласили в школу №1 вести уроки труда. Почти четверть века она учила девочек азам домоводства. Муж окончил консерваторию по классу скрипки, в музыкальной среде был очень востребован и известен. У Зои Васильевны четверо внуков и четверо правнуков.

Л.В. Порывкина

Порывкина (Нартова) Людмила Владимировна,  1931 г.р.


Моя бабушка, Людмила Владимировна, была десятилетним ребенком, когда началась война. В их семье было пятеро детей: четыре девочки и один мальчик, самой младшей не было еще и года. С первых дней войны мама моей бабушки осталась без мужа: Нартов Владимир Николаевич был арестован. Как-то он шел с работы, немного выпивши, и как раз в это время хоронили какого-то чиновника, а мой прадед, не подумав, сказал, чтобы этого человека несли к нему на бойню, там он с него кожу сдерет, тогда так резко никто не выражался о высокопоставленных лицах. Через пару дней его арестовали, просидел он около года, потом был отправлен на фронт, вернулся домой в 1945 году.
Так вот, бабушкина мама Надежда Николаевна осталась одна с пятью детьми с первых дней войны. В то время в дома к жителям подселяли раненых и обмороженных немцев. Все продукты, которые находились в доме, они забирали, и кормить детей было нечем. Доходило до того, что, когда бабушка Надя начинала доить корову, немцы уже стояли рядом и отбирали надоенное молоко. Пришлось зарезать поросенка, а мясо обменять в деревне на муку и картошку. «Все продовольствие мать прятала в печке и кормила нас только ночью, чтобы немцы не видели», - вспоминает моя бабушка.
Но терпения не хватало, маленькую Нину нужно было хорошо кормить, а молока не было. Тогда матери пришлось пойти в немецкий штаб и просить о том, чтобы «квартиранты» не забирали все продукты, после чего немцы больше двух литров молока в день не брали. Но не все немцы были жестокими, некоторые даже подкармливали голодных ребятишек, которые стояли около немецкой столовой: часто наливали суп в принесенные ребятишками тарелочки, давали сахар, а это для детей было самым большим счастьем.
Жестокостью отличались не немцы, а финны. Самой младшей из сестер было всего два года. От голода малышка постоянно плакала. Крик ребенка очень раздражал немцев, но финна он просто выводил из себя. Не вытерпев плача девочки, он однажды насыпал ей в глаза соли, которую мать долго вымывала и боялась, что малышка может потерять зрение, но, к счастью, все обошлось.
В памяти бабушки навсегда осталась ужасная картина. Когда наши войска стали освобождать Болхов, шел страшный бой. Немцы выгнали всех людей из домов и погнали строем в сторону с. Борилово. Женщины и дети в легкой одежде с узелками, собранными в попыхах, задыхаясь от дорожной пыли, двигались под дулами немецких автоматов. Вдруг раздался страшный грохот, и со всех сторон полетели горящие снаряды. Маленькой Люде показалось, что это небо разверзлось у нее над головой. Через секунду вокруг увидела окровавленные тела ни в чем неповинных людей. Забыв обо всем, оставшиеся в живых в ужасе бежали в разные стороны. Среди них была и семья моей бабушки. Тогда, воспользовавшись ситуацией, мать столкнула всех детей в высокую траву на лугу, который раньше находился на месте Петропавловского пруда. Там они пролежали до тех пор, пока не стемнело, затем пробрались к своему полуразрушенному дому. Мама с детьми опустились в подвал, закрыли над собой крышку. Внизу было очень холодно и сыро, и мама посадила детей в большую бочку, накрыла ее тряпкой и перекрестила, а сама села в углу и молилась о том, чтобы они пережили эту ужасную ночь. Утром они услышали голоса наших солдат. Так семья моей бабушки избежала плена.
Весь народ, оставшийся в живых, вздохнул с облегчением. Люди начали восстанавливать разрушенные дома: работали и день, и ночь. Пришлось вырубать прекрасные яблоневые сады и сажать на этом месте картошку. Постепенно мужчины стали возвращаться с фронта, и жизнь стала постепенно налаживаться.

Воспоминания записала внучка Глебова Ксения.    


А.П. Курзанова

Курзанова Антонина Петровна, 1937 г.р.

Мне было всего четыре года, когда началась Великая Отечественная война. Я помню кое-что, а в основном об этом ужасе мне рассказывала моя мама.
Поздно вечером стали летать самолеты. Нам сообщили, что началась война. Все жители, в том числе и наша семья, убежали и спрятались во рву, оставив дома и скот без присмотра. Потом стали копать бункер, сделали сверху настил, забросали землей, а в середине положили тесинки, потом сено. Это и было наше убежище.
Пришли немцы. Они начали ходить по домам, отбирали скот, птицу. А гидами у них были наши советские люди: староста и полицай. Как они ими стали? По заданию райкома четверых оставили в тылу: мой папа, его друг и тех двое. Эти двое и стали предателями. Папу и его друга расстреляли. А полицаи пили людскую кровь. Эти люди были гораздо хуже немцев, они издевались над нашей семьей: нас, малышей, били пинками.
Старший брат ушел с партизанами в лес. Полицай и староста сказали маме: « Если он к вечеру не появится, то ваш дом будет облит керосином и сожжен».
Издевались над нами еще и потому, что наша семья была семьей коммуниста. У нас была страшная жизнь. Мы голодали, лили слезы и ждали смерти. Наша мама была мужественная женщина, смелая, сильная, поэтому мы не умерли от голода. Когда мы оставались дома с бабушкой, она под свистом пуль ходила по селам в поисках еды. В семье у нас было шесть детей, бабушка и мама. Один брат погиб на фронте, второго убило дома: шальная пуля попала в висок. Брат погиб, но он загородил маму от этой пули. Его хоронили уже при русских.
Немного бои утихли, мы перебрались к соседям в подвал. Однажды утром мы услышали радостный крик людей: «Красные, красные пришли!». Мы, детишки, выбежали на улицу, а я тогда подумала, какие же они красные, ведь они одеты в зеленую одежду. Все взрослые и дети обрадовались, что пришла помощь, но плакали от горя: сколько родных и близких уже никогда не вернуть. Все вокруг было разрушено. Пережили и это горе. Все, от мала до велика, трудились, восстанавливали все порушенное врагом. Кругом царила бедность: все мы ходили в лохмотьях, обуты были в галоши 45 размера, других просто не было, а зимой – в лаптях и чунях.
Пришло время идти в школу. Она находилась в восьми километрах от дома. Мы голодные и холодные спешили туда, стремились получать знания. Возвращаясь из школы, набирали по вязанке сухой полыни и несли домой, чтобы истопить печь. Вставали, когда запоет петух, иной раз приходили часа за два до занятий, потому что не было часов, не могли определить время. Дорога к школе была через кладбище, через лес и рвы. Однажды нас встретили волки, мы очень перепугались, но на следующий день опять шли. Надеялись, что выучимся, будем работать и жизнь наладится. Было очень трудно. Боролись с трудностями как могли. Живых в нашей семье осталось четверо: брат и три сестры. Все мы получили высшее образование. Весь свой трудовой стаж я проработала учителем: 9 лет работала в селе, а остальное время в г. Болхове. Сестры тоже получили педагогическое образование и работали преподавателями в г. Орле, брат работал директором учебного комбината. Сейчас все находятся на заслуженном отдыхе. Мои дети, а их двое пошли по моим стопам, стали учителями.

В.П. Куржупов

Куржупов Владимир Павлович, 1936 г.р.


Мой дедушка, Куржупов Владимир Павлович, родился в г.Болхове. В 2016 г. ему исполнилось 80 лет.
Вот как он вспоминает свое военное детство.
"Когда началась Великая Отечественная война, мне было 5 лет. Немцы заняли Болхов 9 октября 1941 года. Семья наша жила в маленьком домике на берегу речки. Отец ушел на фронт воевать. В 1943 году он погиб в Белоруссии под г. Могилев. Дома остались моя бабушка, мама, я, два моих брата: 12 и 8 лет. Когда наши отступали, шли сильные бои, потом стрельба окончилась, мы вышли на улицу и увидели машину с немцами. Немцы размещались по домам. К нам поселились 4 человека. Несколько раз наши хотели освободить город, шли бои, стрельба. Потом на улицах было много раненых и убитых. Моя бабушка увидела раненого советского офицера возле бани. Вместе с мамой они спрятали его в бане, тайком носили ему поесть, перевязывали рану, а я по улице собирал окурки, и они носили ему табак. Позже его удалось переправить тайком от немцев в больницу. Там ему ампутировали ногу, и партизаны сумели его спасти. После войны он приезжал к нам и благодарил маму и бабушку за свое спасение.
Немцы два года занимали Болхов. Мой старший брат и мама ходили за город копать окопы. Есть было нечего. Ходили по деревням, меняли вещи на еду, собирали в полях гнилую морозовую картошку. Летом немцы заставляли женщин копать огороды и сажать овощи. Однажды ребята постарше уговорили меня залезть под колючую проволоку (сами они бы не полезли) и нарвать огурцов. Немцы меня поймали. Ребята разбежались, а меня немцы начали бить ремнем. Прибежала мама, начала кричать, просить, чтобы меня отпустили.
 Болхов освободили 29 июля 1943 года. Бои начались 9 июля. Перед началом наступления немцы ушли на передовую в окопы, а по домам ночью ходили наши разведчики и предупреждали, чтобы из домов все уходили и сидели в подвалах, погребах. Бои были страшные. Ночью все небо было освещено ракетами, горели самолеты, горели дома. Так продолжалось двадцать дней. Потом наступила тишина. Болхов был освобожден.    
Люди начали восстанавливать из руин дома, большинство из которых были разрушены. Мама стала работать в швейной мастерской, старший брат в сапожной мастерской, а мы с другим братом пошли учиться. В школах было холодно, топить было нечем, немцы сожгли все сады, деревья, заборы, мебель, так как очень боялись наших морозов. И еще, нечего было есть. На перемене нам давали по кусочку хлеба и по чайной ложке сахарного песка. Мы выстраивались в очередь всем классом и хлеб облизывали, чтобы не рассыпался сахар. В школе (теперь это Гимназия) при немцах была канцелярия, конюшня на нижнем этаже, в классных комнатах держали военнопленных, было Гестапо, стены были в крови, еще веревки остались от виселиц.
Постепенно все было приведено в порядок: восстановлен большой зал школы, физкультурный зал, посажен фруктовый сад, сделаны клумбы, преподавали нам прекрасные учителя, вернувшиеся с войны. Фотографии этих учителей расположены в настоящее время на стенах Гимназии.
После окончания школы я отслужил 4 года в морском флоте на Балтике, потом поступил в Московский технический институт механизации и электрификации сельского хозяйства. После окончания приехал на родину в Болхов, где моя трудовая деятельность началась с должности инженера в Сельхозтехнике, затем меня перевели начальником цеха на вновь открывшийся в г.Болхове БЗПП (Болховский завод полупроводниковых приборов).
 Женился я в 1960 году. Живем с женой уже 56 лет. Вырастили 4 детей, построили свой дом. Дети живут своими семьями, имеют свое жилье. У нас 8 внуков и уже трое правнуков".
Воспоминания записал внук Куржупов Алексей, учащийся 8 «Б» класса Гимназии г. Болхова.   

Н.А. Жарких

Жарких Нина Акимовна, 1936 г.р.


Родилась Нина Акимовна под Рождество Христово, но отец записал её в феврале. Жили они на Улице Деевской.
Её родители: отец - Ломов Аким Семёнович, мать -  Ломова Мария Ивановна, 1904 г.р.  В семье Ломовых было 5 детей. Брат Коля родился в 1941 году. Вскоре он заболел коклюшем, сильный кашель его измучил, немцам это не понравилось, и они выгнали семью из дома. Пригрозили, что бросят ребёнка в печь. Вскоре Коля умер. Осталось 4 детей: брат Юра, 1936г.р. сестра Шура, 1933г.р., Брат Иван, 1935г.р. и Нина. В 1944 г. родился брат Лёша.
«Было очень страшно. Когда пришли немцы, нас выгнали из дома и мы ютились в холодной времянке. Спать было не на чем.  Отец сделал кровать, и мы спали поперёк этой кровати. Отец около дома вырыл яму-землянку, куда мы прятались во время бомбёжки, к нам туда прибегали соседи. Во время бомбёжки мы ещё прятались под лавки. В нашем доме на сенцах лежали снаряды. Немцы то привозили их, то увозили. Немцы были разные: некоторые издевались, а кто –то угощал конфетами и пряниками. Злыми и жестокими были финны.
 Помню, как по улице шли обозы с солдатами, кто шёл пешком, кто ехал на лошадях. Мама говорила,  на фронт  идут. Когда город был занят немцами, шли обозы с немецкими солдатами, а когда Болхов освободили – с нашими солдатами.
В 1943 году отца забрали на фронт, он дошёл до Берлина. Потом он рассказывал, что под ним убило лошадь, а он остался жив.
Когда немцы стали отступать, то нас всех собрали и куда-то погнали. Мы дошли до деревни Кутьма и тут началась бомбёжка. Нам с соседями удалось убежать. Позже мы вернулись домой.
В 1945 году отец пришёл с войны, до нас не достучался и переночевал в огороде, а  только когда рассвело, зашёл домой".
«Ещё помню случай, немец хотел забрать у нас корову, а мы, дети и ещё соседские детишки, стали голосить, и он оставил нам нашу кормилицу. Голодали все. Весной копали морозовые картошки, и мама жарила нам из них блины – тошнотики. Когда немцы покидали город, по улице проезжал объездчик и стучал в окна, чтобы гасили свет и немец не видел, что в доме есть жители».
Нина Акимовна, вспоминая военные события, всё время повторяла : «Не дай, Бог, чтобы такое ещё раз повторилось».
Нина Акимовна вспомнила, что из военного детства рассказывал ей её (ныне покойный) муж. Мужа звали Жарких Николай Иванович, 1935 г.р.  Однажды, когда немцы жили в доме мужа, Николай утащил у немца трубку  под сигареты. Но они не любили, когда у них воровали что-либо и хотели его за это расстрелять. Вывели Николая во двор, но его мать каким-то чудом  смогла уговорить их и немцы мальчика отпустили.