М.С. Фрадкина

Фрадкина Майя Соломоновна

 

 

В городе Орле наша семья живет давно, еще наша бабушка жила здесь. Мы, можно сказать, коренные орловчане. Почти всю жизнь семья прожила на улице 4-я Курская. Со временем наш дом обветшал да еще в том районе стали сносить ветхое жилье, и тогда только мы уехали из нашего любимого района и стали обживать новую квартиру.

У нашей бабушки Иты Пилатовны Горбер было три дочери и сын. Дедушка умер рано, ему не было даже 35 лет. Бабушка осталась одна, много всего навалилось на ее хрупкие плечи, надо было воспитывать, кормить и поднимать детей. Все они получили образование, а старшая дочь даже окончила гимназию в Орле. Моя мама, средняя из сестер, стала работать на почте, а младшая, Полина, посвятила себя общественной работе. Брат мамы, мой дядя, свой трудовой путь начал с комсомольской работы, потом был секретарем партийной организации завода им. Медведева.

Война вошла в жизнь каждой семьи. Вошла она и в наш дом. Когда началась война, дядя ушел на фронт. Два года воевал он с фашистской нечистью. А потом мы получили похоронку – дядя погиб. Помню только, что это случилось в августе 1943 года…

Особая история у младшей маминой сестры, моей тети, Полины Самуиловны Золотаревой. Еще до войны она вышла замуж. Зимой 1941 года, катаясь на лыжах, ее муж упал, получил серьезную травму – сломал шейку бедра и был прикован к постели. Началась война. Почти весь город стал эвакуироваться. Стали готовиться к отъезду и мы. Но Полина Самуиловна не могла оставить мужа в таком беспомощном положении. Но и ехать со всеми он не мог – он не был транспортабелен. Так они остались в оккупированном немцами городе. Жили они на ул. Розы Люксембург, 29. Это и в то время был центр города. Надо было прятаться от немцев и их «ищеек». Конечно, все знали, что она еврейка и что она осталась в городе, но никто из соседей ее не выдал. Наоборот, ее прятали, укрывали от облав. Где только она не скрывалась: в подвалах, в огороде… Тогда же, летом 1942 году, в оккупированном Орле, в подвале она родила сына, Георгия.

В августе 1943 года Орел освободили, и вскоре к нам в Златоуст пришла телеграмма от тети. Как сейчас помню ее: «Орел освобожден. Мы живы. Ждем вас домой».

Во время войны я с родителями оказалась в г. Златоусте Челябинской области. Папа к началу войны работал в Орловском театре, и мы  туда эвакуировались вместе с ним.  Там я по мере возможности старалась помочь взрослым: ходила в госпиталь, помогала там управляться с ранеными, выступала перед ними: пела, читала стихи, танцевала.

После освобождения Орла в конце 1943 года вместе с театром мы возвратились домой. Встретились с нашими родными, которые оставались в Орле. И не узнали тетю… Во время войны ей приходилось мало разговаривать, подолгу молчать, скрываясь от немцев, да еще постоянный стресс – все это отразилось на ее здоровье. Она стала заикаться. Заикание было тяжелым: мы часто даже не могли понять, что она хочет сказать. Так было долго, почти всю ее жизнь.

А после войны тетя Полина пережила еще один стресс. Ее исключили из партии за то, что она оставалась на оккупированой территории. И никого не интересовали причины, а на биографии осталось клеймо – неблагонадежная. А по сути, ее исключили за то, что она осталась жива… На прежнюю работу ее приняли, но там и приняли решение об исключении… Все происходящее у Полины Самуиловны вызывало тяжелые переживания, постоянные волнения. И только после смерти Сталина, когда началась «оттепель», тетя подала документы на восстановление ее в партии. Позже ее восстановили, впоследствии она даже получила памятный значок «50 лет в КПСС».

Полина Самуиловна Золотарева прожила долгую жизнь. И всю эту долгую жизнь вспоминала время оккупации, неся на себе тяжкий груз, печать – «была на оккупированной территории».