среда, 2 марта 2011 г.

А.Н Ревкова

Александра Николаевна Ревкова


Были летние каникулы. Мы жили в деревне Нижнее Щекотихино под городом. Нас так и звали подгородними. Учились в городской школе. Родители мои работали тоже в городе: отец в депо, а мать  на промскладе. Нас, детей, было четверо, старший брат в это время служил в Белоруссии. Я знала, что идет война, но что это такое ужасное, не предполагала. У родителей был увеличен рабочий день, и я часто уходила к бабушке, которая жила с семьей старшего сына вблизи железнодорожного вокзала. Меня все время предупреждали, чтобы я не попала под бомбежку, так как Орел уже начали бомбить с конца июня. В один из последних дней августа я отправилась туда. Во второй половине дня налетели немецкие самолеты и начали бомбить железную дорогу. Стоял дикий грохот, вой. Прибежал дядя, он работал дорожным мастером тут же и повел нас в убежище, которое находилось неподалеку. Там было два входа, и вскоре после нашего прихода один вход обрушился, придавив людей. Раздавались ужасные крики. Мужчины кинулись спасать присыпанных людей. К счастью, обошлось без жертв. В перерыве между налетами мы вышли на улицу и спустились в ров, что рядом с еврейским кладбищем. Повсюду слышались крики людей и мычание скота, который выпустили с бойни, и он разбежался по окрестности. Мы всю ночь и сотни других людей просидели в овраге. Труба высотой с взрослого человека, по которой стекала вода, была полностью заполнена людьми. А утром в этот ров начали стаскивать убитых, был разбомблен состав с белорусскими призывниками. Когда я пришла домой, то никого не было. Фундамент нашего дома обвалился, недалеко упала бомба. Часа два я проплакала от страха, что все мои родственники погибли, пока на улице не появился один из жителей и сказал, что мои все ушли в деревню Тайное к родственникам. Город бомбили часто, но такой сильной бомбежки, по моим понятиям, не было. Мы прятались либо под берегом реки, либо в погребе.
В начале октября пришли немцы. Мама не работала, их склад разбомбили, отец продолжал ходить в депо. К нам переселились из города мамина сестра с мужем. Немцы заняли в доме самую большую комнату, а в саду под грушами были укрыты их танки. Дня через 2-3 всех жителей согнали к одному из домов и зачитали приказ, где говорилось о том, что они должны подчиняться немецкому командованию, снабжать армию и работать на нее, за неподчинение будут действовать карательные меры. Был назначен староста. Немцы установили свои порядки. В нашей деревне части стояли постоянно. Были и финны, поляки, мадьяры. В одно время в нашем доме были размещены возчики с 4 лошадьми, так они из сенец сделали конюшню. Отношение немцев к русским было разным. Мой отец хорошо знал немецкий язык, но делал вид, что не понимает немцев. Он нам рассказывал про них, что слышал.
Вскоре после прихода немцев к нам начала приходить сначала одна девушка, иногда их было двое, за картошкой. Отец сказал, что это его родственница. Мне было 10 лет, и я не все осознавала. Мама угощала ее вареной картошкой, иной раз ходила по соседям и приносила от них яйцами молоко. Однажды случайно, лежа на печке, я услышала разговор отца и Кати, так звали девушку, которая чаще всего заходила к нам, они говорили про немцев, Медведевский лес, партизан. В конце лета 1942 года немцы избили отца.
Это было связано с тем, что, возвращаясь с работы, отец недалеко от сбитого русского самолета в тот день подобрал планшетку. В самолете и рядом с ним никого не было. Через некоторое время в дом ворвались немецкие офицеры и начали что-то требовать у отца. Он отдал им сумку с какими-то бумагами и сказал, что это все, поднятое им. Отец был избит. Он долго удивлялся, кто мог его выследить, ибо с работы он шел один. В депо работали многие и возвращались этой дорогой, но ни к кому немцы не заходили. Отец никуда не ходил, кроме брата. Делал на дому работу - паял и лудил всякую посуду. К нему приходили из города и окрестных деревень. Готовые изделия разносила мать, когда одна, а иногда с братом. Они сообщали всякие новости, что слышали по окрестностям.
Хорошо помню, как наша деревня была поднята на ноги. Мои ровесники - Щекотихины Боря и Митя порезали кабель, который соединял нашу Нижнюю улицу с Верхней, домом Илюшиных, где находился немецкий штаб. Немцы пообещали сжечь деревню, если не будет найден виновник. Взрослые все возмущались и говорили, что нельзя это так оставить. Надо тому, кто это сделал, пойти и признаться. На второй день забрали моих соседей Митьку и Борьку, мы очень за них переживали. Дальняя родственница Бори рассказала немцам про ребят. Как позже выяснилось, спасла их от смерти двоюродная сестра Мити, красавица Лелька, которая дружила с немецкими офицерами. Ребята отделались сильным испугом и побоями. В деревне нашлась одна женщина, которая сообщала все немцам про жителей, где проживали советские активисты, коммунисты, комсомольцы. Наверное, через месяц после прихода немцев провели мимо нашего дома трех раненых, которых скрывали жители, их расстреляли во рву. Первый староста отказался от своей работы, на его место назначили
Мишу Косого, так звали его по-уличному. Немцы постоянно призывали жителей поехать в Германию на работу, обещая за это "горы золотые". Всего согласились поехать из деревни три человека: один парень и две девушки.
Тогда начали угонять силой. И вот однажды поздно вечером к нам постучали и вошел староста. Он сказал, что моя старшая сестра 1927 года рождения находится в списках для угона в Германию, завтра их будут забирать. Он не мог сообщить про это раньше, так как только в этот день узнал. Родители спрятали сестру. Немцы долго допытывались, где панинка, а мама все показывала на меня и говорила, что никого нет. Они обстучали весь пол в доме в поисках погреба, облазили чердак, но сестру не нашли. И многих так спас староста от угона. Помню, как немцы отмечали у нас Рождество, гуляли, палили ракетами, угощали нас конфетами. Ждали скорой победы, а один возмущался, что Гитлер начал эту войну. Надо было ему самому лбом со Сталином столкнуться, а потом решать, что делать. Война никому пользы не несет. Мама и тетя обстирывали немцев, убирали за ними. На стирку они давали свое мыло, иногда что-то оставалось и нам. Однажды мама стирала на кухне, и вошел финн. Он отнял у мамы кусок мыла и стал допытываться, где она его взяла. На крик вышла тетя и стала объяснять, кто дал это мыло. Финн накинулся на нее и изнасиловал. Об этом происшествии отец рассказал старшему из немцев, живших в доме. Финна избили, отобрали мыло и выгнали из дома. Отец нам объяснил, что немцы против насилования русских женщин и что за это их стали даже наказывать.
Отступая, немцы сожгли ржаное поле, которое располагалось по правому берегу Оки, заминировали дорогу, которая вела в город, и все столбы высоковольтки. Кто-то из ребят разглядел тоненькие проводки на столбах и сообщил нашим солдатам. Из- под каждого столба были вытащены маленькие округлые мины.
Нам жилось очень трудно, отец сильно болел, работать не мог, и я с мамой после освобождения пошла работать в колхоз.

Комментариев нет:

Отправить комментарий