четверг, 3 марта 2011 г.

Л.П. Фабричная

Любовь Павловна Фабричная
Когда началась война жили мы  в городе Егорьевске Московской области. Немцы очень быстро продвигались к Москве. Если бы они захватили наш город, то мы все – жены командиров, дети -  были бы расстреляны. Поэтому нас решили эвакуиролвать. Посадили в теплушки и повезли в Ташкент… Но в дороге заболели братики. Пришлось сойти с поезда. Мама решила поехать в город Куйбышев, где жил со своей семьей  названый «брат» - по детдому - отца дядя Витя. С большим трудом достали билеты на последний пароход, который плыл вниз по Волге. Но в Куйбышеве нас не высадили, так как город был закрытым. Отвезли подальше и высадили на какой-то пристани. Поезда ходили редко, билеты не продавали. Кое-как, больше в открытых тамбурах,  добрались вместе со знакомыми до Чапаевска.
            Почти 4 месячная поездка подкосила здоровье. Скудные пайки, остановки в тупиках на несколько дней – пропускали эшелоны на фронт – не прошли даром. Мама обратилась в медпункт, и ее вместе с двумя моими братиками отправили в больницу. У мальчиков оказалось воспаление легких. Целый месяц врачи и мама, которая несколько раз отдавала кровь своим и чужим детям, боролись за жизнь детей. Но младшего спасти не удалось. 2 декабря 1941 года он умер.
            А тут еще не было известий от отца. Мама писала всюду письма, но ответа не было.
            На нашем пути попадалось много хороших людей. Меня на целый месяц, пока мама находилась в больнице, взяла женщина, которая ехала с нами  в поезде. Приехал из Куйбышева дядя Витя, купил нам одежду теплую, продукты, помог найти жилье. Тогда эвакуированных подселяли к тем, у кого была большая площадь. Нам и здесь повезло. Очень милая пожилая пара с любовью, вниманием отнеслась к нам. Они подкармливали нас, шили одежду.
            В декабре пошла в школу. Она была далеко от дома. Половина школы была занята госпиталем, а в другой половине в три смены занимались ученики. После уроков ходили в госпиталь, где выступали со стихами и песнями перед ранеными. По их просьбе писали письма родным. Кроме того вышивали кисеты, платочки для воинов,ходили по дворам и собирали для фронта носки, варежки, табак. Потом нам помогали посылать все это на фронт. В каждую посылку вкладывали письма, в которых просили скорее разбить врагов и вернуться домой.
            1 января 1942 года для нас оказалось счастливым днем: получили телеграмму от отца и узнали, что он жив, находится в госпитале. А затем из города Чирчик около Ташкента получили подробное письмо, отец писал, что был тяжело ранен в боях под Москвой и отправлен в глубокий тыл. Лечили долго. В марте при возвращении в свою часть заехал на сутки к нам. Как же мы были рады! Ни на шаг не отходили от отца.  Но мы не могли себе паредставить, что это была последняя встреча.
            С фронта отец часто присылал письма – веселые, патриотические. Я же писала о своей учебе, как меня приняли в пионеры. Мы давали торжественное обещание, а галстуки нам одевали раненые из госпиталя.
            Жизнь была, конечно, тяжелой. Трудно было с едой.  Помню, в школе нам давали по сниске сушек. А братик всегда ждал меня из школы, сидя у окна. Эти сушки я сама не ела, а приносила братику. Очень уж он после болезни худеньким был. Мы его все очень жалели. В начале 1943 года получили извещение о гибели отца под Сталинградом. Мама упала в обморок, а я на месяц замолчала. Очень любила я отца.
            Но… Жизнь продолжалась. Летом 1943 года дядю Витю перевели в Ульяновск. Он нас забрал с собою. Мама сутками работала в госпитале, брата отдали в круглосуточный детсад, а я жила в семье дяди.
            Когда освободили Орел, мама решила возвратиться на свою родину, где жили ее родственники. Все ее отговаривали. Но все уговоры были бесполезны. И вот в апреле 1944 года приехали мы в город Орел.
            Когда вышли из вагона, то увидели перед собою руины. Транспорта не было. С узлами через весь город пошли на Монастырку, где жила сестра мамы со своим сыном в комнате 8 квадратных метров. Муж ее тоже погиб. Как мы там умещались, даже сейчас трудно представить.
            Вот уже когда для нас настали действительно трудные времена. Помощи никакой. Специальности у мамы нет, а нас надо было кормить, одевать, учить. Через военкомат мама добилась жилья, нам дали целый дом, хозяева которого с немцами уехали. Да еще был небольшой кусок  земли. Прожили мы там год. Хозяева вернулись, и нам дали квартиру на улице Ленина. Училась я в женской школе № 17. Мне очень не понравилось, что там одни девочки, до этого я больше дружила с мальчишками. Учеба давалась легко, школа для нас была родным домом: кружки, сбор металлолома, посадка деревьев (до сих пор смотрю в парке на свои деревья), разбор руин. Много читала, забывая в это время о еде. А есть хотелось постоянно. Все было по карточкам. Можно было что-то купить на рынке по ценам…. В школе давали завтраки, но я несла кашу домой, чтобы дома сделали суп для всех. А какие дорогие учебники, которые в школе давали на 4-5 человек!  Но в конце учебного года пришла библиотекарь и попросила желающих помочь привести в порядок учебники. Целое лето несколько человек ходили к ней. Какая же была радость, когда 1 сентября пришла в класс библиотекарь и вручила нам по комплекту учебников на каждого. Очень нам все завидовали.
            Дома было много работы: принести воды, угля, дров, растопить печь. Часто ревела, когда уголь не разгорался, а дрова надо экономить.
            Но несмотря ни на что, мы оставались детьми. Открылся дом пионеров прямо напротив школы. Мы, конечно, туда устремились. Записались в спортивную секцию. Сколько было восторга, когда выдали спортивную форму. Мы часто выступали в кинотеатре перед началом сеанса с упражнениями и построением пирамид.
            9 мая 1945 года кончилась война, но жить было трудно. Возвращались с фронта  отцы, но мама оставалась одна с нами. Очень тяжелыми были 1946 – 47 годы. 46 – й  год был голодным. Было даже решение правительства о помощи детям, у которых отцы погибли на фронте. Нам давали талоны на обед, и мы с братом дошкольником каждый день ходили в столовую, где делили тарелку супа на двоих. Но потихоньку жизнь налаживалась. Появились коммерческие магазины, в которые ночью занимали очередь. Цены там были выше государственных, но гораздо ниже базарных. Покупали крупу, какие-то макаронные изделия, хлеб. Большой радостью для всех была отмена карточек в 1947 году. Долго не могли привыкнуть к тому, что можно покупать много хлеба.
            Мы, дети войны, прожили трудную жизнь, но поколение военного времени – стойкие люди. Мы никогда не теряли оптимизма, всегда верили в лучшее, и в любое время доброта, стойкость наших людей пересиливали все трудности – это спасало от отчаяния в самые тяжелые дни. 

Комментариев нет:

Отправить комментарий