понедельник, 8 апреля 2013 г.

А.А. Данилушкина

Анна Александровна Данилушкина
(дочери священника церкви Косьмы и Дамиана села Короськово)

"В деревне люди к нам относились хорошо, но шла война. Мы очень боялись бомбежек, ведь самолеты к линии фронта над нами пролетали постоянно. Немцы в церковные дела не вмешивались, да и в селе они поначалу появлялись нечасто. Они разместились в Короськово к концу 1942 года, перед Сталинградской битвой.
    Тогда мне было 14 лет. В 15 километрах от нашего села проходил главный фронт военных действий на Курской дуге. Накануне Курской битвы по селу день и ночь шли танки, военная техника, пехота. Главная дорога села не могла вместить огромный поток бронетехники. Да и крутой берег реки стал обваливаться от тяжести. И тогда танки - «Тигры», «Пантеры» и мотопехоту пустили по огородам. Грохот стоял днем и ночью. 5 июля немцы пошли в наступление, но, видимо, наткнулись на минные поля, потому что в село привезли очень много раненых. Их разместили в палатках военно-полевого госпиталя. Взятых в плен раненных русских летчиков и солдат, порядка тридцати человек, разрешили разместить в церкви. Моя сестра Галя, накануне войны получившая диплом медсестры, ухаживала за ранеными. Люди тоже старались им помочь, приносили еду. Но немцы быстро наложили запрет. В церковь пропускали только папу. Он ухаживал за ранеными, исповедовал тех, кто об этом просил. Потом пленных куда-то увезли.
    Курская битва. Фронт приближался к Орлу. 23 июля 1943 года в три часа ночи в деревенские дома стали врываться полицейские, немцы. Они согнали жителей на площадь у храма. Отец Александр успел зайти в церковь и взять иконы Спасителя и Владимировской Божией Матери. Он также положил в карман святой антиминс (плат с изображением погребения Господня и со святыми мощами, без которого не совершается Божественная литургия), епитрахиль и крест, деревянные чашу и дискос, до сих пор хранящиеся в швянченском храме Святой Троицы. Из продуктов удалось собрать маленький мешочек сухарей, из вещей успели взять одно на всех байковое одеяло.
    Людей построили в колонну и быстро погнали по дороге. Поднялись на гору, что возвышалась в двух километрах от села. И тут раздался страшный грохот, потрясший все и вся. Это немцы, у которых на бляхах была надпись: "С нами Бог", взорвали храм и зажгли с четырех сторон село. Церковь стояла на берегу реки Оки. Когда разошелся дым, все увидели оставшийся от храма остов стены, где был алтарь. Онемевшие от потрясения люди не скрывали горьких слез".
    Еще в деревне молодежь отделили от пожилых людей и послали рыть окопы у самой линии фронта. Сестер Галину и Анну разлучили с родителями, которые ушли с этапом дальше. Галя намеревалась бежать, но Аня отговорила сестру. Поле ржи, где она во время побега надеялась укрыться, немцы, предотвращая попытку побега, все время простреливали. Когда работы были прекращены, молодых людей под усиленным конвоем доставили в город Кромы. Их разместили в лагере для перемещенных лиц. Там сестры стали искать своих родителей. Они повсюду расспрашивали людей и, наконец, узнали, что о. Александра и Анну Никитичну за два дня до их прибытия в Кромы отправили по этапу дальше. Галина и Анна обратились в комендатуру с просьбой направить их к родителям. Сестрам и еще одной дочери священнослужителя было дозволено самим отыскать родителей. В комендатуре им выдали "аусвайсы" (пропуска) и приказали следовать с попутным обозом только вглубь оккупированной территории. В сторону фронта идти не разрешалось. В дороге девушки все время находили весточки о передвижении колонны. Это Александр Афанасьевич по пути следования оставлял их для дочерей во всех населенных пунктах. В своих поисках девушки все время ощущали молитвенную помощь своих родителей.
    Встреча произошла в деревне Сосково Сосковского района, в лагере для эвакуированных.
    "Папа бежал нам навстречу. Какая эта была радость! Мы нашли своих родителей" – заметно волнуясь, говорит о встрече с родными людьми Анна Александровна.
    Соединившаяся семья была доставлена этапом до станции Навля Брянской области. Там людей погрузили в вагон для скота и отправили в Алитус, который до войны был военным городком в Литве. Путь пролегал через оккупированные немцами территории Белоруссии и Литвы. В алитусском концлагере поначалу содержались военнопленные, затем в нем стали размещать мирных жителей. Стены камер были испещрены надписями тех, кто в нем сидел. Так люди пытались оставить о себе память с надеждой на то, что кто-то увидит надписи и сообщит о них родным. Лагерь находился за колючей проволокой, на вышках стояли часовые. В нем содержалось много людей. Здесь после длительного пути, полного тревог и волнений, заболела матушка. Ее отправили в больницу. Отца Александра с дочерьми разместили в переполненных бараках, где приходилось спать на проволочных сетках высокоярусных, в четырнадцать рядов, нар. После трехдневного карантина и проведенной дезинфекции их и семью еще одного священника, поселили в маленькой комнатушке. Так и жили в этой комнатке два месяца одиннадцать человек. Местные жители старались поддержать заключенных. Они привозили в лагерь продукты. Но их пожертвования не доходили до истощенных людей. Питание заключенных составляла похлебка и 200 граммов эрзац хлеба в день. Немцы выпускали на работы в соседние селения группы по тридцать человек. Люди договаривались между собой и, с согласия надсмотрщика, дав твердое обещание вернуться к назначенному времени, двадцать человек из них шли на работы, а десять уходили просить милостыню у местных жителей, которые делились едой с голодными заключенными. Добытая таким образом еда распределялась поровну. Это было хоть и небольшим, но подспорьем.
    19 августа, на праздник Преображения Господня, трое пленных священников, в их числе и иерей Александр Данилушкин, по разрешению лагерных властей отслужили свою первую Божественную литургию. Это была незабываемая служба. Из лагерных бараков на плац вышли толпы плачущих заключенных. Угнанные немцами на чужбину люди: из Брянской, Калужской, Орловской областей России молились Богу, преклонив колени. На плацу было много верующих людей. А среди них и те, кто знал церковные песнопения. В этот день над лагерем возносилась усиленная множеством голосов искренняя молитва. Многие исповедовались. Но причащать было нечем.
    В лагере с целью оказания помощи заключенным нередко бывал молодой оперный певец, сын вильнюсского священника, Леонид Мурашко. (Впоследствии Заслуженный деятель искусств Литвы, оперный певец, более 20 лет являющийся регентом архиерейского хора Вильнюсского Свято-Духова монастыря). О совершенной в лагере Божественной литургии Леонид Мурашко известил митрополита Виленского и Литовского Сергия. По хлопотам владыки заключенные священники подали прошения о назначении их на приходы. Прошения немецкими властями были удовлетворены. Благодаря такому заступничеству, члены семьи Данилушкиных избежали участи быть угнанными на работы в Германию. А могло бы быть и иначе. Дело в том, что каждую среду на плац сгоняли заключенных, среди которых выбирали наиболее здоровых и работоспособных людей и, зачастую целыми семьями, отправляли на работы в Германию.

Комментариев нет:

Отправить комментарий