А. Ф. Малахова

Анна Фёдоровна Малахова, 1929 г.р.

Когда   пришли немцы,  мне было 11 лет. Нас в семье было 5 человек детей, мать и бабушка Зенкина Домна Ивановна,  ей было 82 года. Нам говорили что немцы все вещи отбираю и мы выкопали в сенцах яму и спрятали в ней сундук с вещами.   Через нашу деревню проезжали конные обозы: лошади у них были очень большие крупные мы таких и не видели. Однажды проехал огромный обоз, и конца и края ему не было, начало обоза уже скрылось за Дубовшином (лес), а он всё шёл и шёл по деревне, Немцы слазили с обоза: ловили кур,  палкой по ним кинут, подобьют и с собой заберут. Потом обозы стали у нас останавливаться, к нам в дом поселились немцы.  Выгнали корову со двора, а туда своих лошадей поставили, и в сенцы завели лошадей. На улице мороз: куда девать корову, мать отвела её в сад там маленький сарайчик был, мать с отцом там спали летом туда и поставила,   а он такой тесный, не знаю как она там поместилась. Когда немцы отступали,  забирали скот и угоняли, заходили на дворы отвязывали, а наша была в саду,  её не нашли, поэтому корова осталась. Отец был пчеловодом ульи стояли в подвале немцы всё разорили мёд забрали.

     Каждый раз когда они входили в дом  наставляли на бабушку автомат и спрашивали «матка русский солдат есть, партизан есть» бабушка отвечала «нет никого, одни дети». Один  финн,   постоянно у бабушки что-нибудь спрашивал, а она не понимала, и он её ножом в бок тыкал, у неё весь бок был синий, она говорила, я наверное куда ни будь уйду. Спали они на полу,  мать отправляли за соломой, она приносила и стелила им. Один австриец брал наши платки «кресты» черные, белые стелил их на солому и ложился на них спать а сам приговаривал «матка русский платок - спать  добре» бабушка только головой качала и глаза вытирала уж очень ей было жаль платков. Потом они отмечали праздник, Рождество: поставили на стол маленькую ёлочку, им присылали посылки, с конфетами и пряниками. Мы сидели под кроватью. Один  немец дверь открыл и зовет меня, я самая старшая из детей, выползла к нему он дал нам гостинцы по прянику и по конфете, положил мне руку на голову и говорит «немецкий солдат добрый». Однажды мы сидели на печке, а немцы ели и пили за столом. Нам так хотелось есть,  а как поесть если они сидят? И тут забегает один немец и кричит «шнель»! Все быстро подхватились и убежали, а бабушка говорит, «давайте я вас поскорей покормлю», достала щи из печки, они прокисли, а мы голодные едим. Прибегает соседка  «баба Доня». Как застучит в окно «некогда есть, деревня уже горит». Мы быстро собрались и ушли из дома даже некогда было что ни будь взять с собой, мать только успела схватить попонки, дерюжки. Мы убежали от немцев под берег р. Зуша, там было поле конопляное, остались снопы. Мать настелила прям на снег,  укрыла нас попонками,  так мы и лежали всю ночь. Мороз, вьюга   было очень холодно.

     Когда жгли деревню,  наша бабушка пошла посмотреть, что от дома осталось. Дошла до сада послушала никого нет дошла до угла дома, по лестнице залезла на потолок и снегом потушила,  не дала до конца дому сгореть. Потом она вернулась на берег,  сказала что немцы ушли, а дома «чадуют»,   все пошли тушить дома. Ночью все потихоньку перебрались в омшаник,  сидели несколько семей,  дети есть просили, но никто не плакал даже маленькие. Потом опять бабушка выглянула посмотреть что на улице происходит, уже начало светать, и она заметила солдата в маскхалате,  стоял не далеко от омшаника,  он тоже что-то услышал - это оказалась, пришла наша разведка, мы к нему все как кинулись и давай голосить.

    Потом нас эвакуировали, в д. Михайловка за Моховым, бабушка осталась дома, в эвакуацию не поехала  она говорила «я уже старая мне все ровно помирать, уж лучше дома». После эвакуации, приехали домой,   а она посадила картошку, но её было мало. Рвали крапиву, варили в чугуне, забеливали молоком и ели. Было очень голодно, у меня начали пухнуть ноги, но все дети выжили, бабушка умерла еще война шла. Потом я ходила в школу в Пруды две четверти отучилась мать сшила мне «коты» из старого пиджака а когда они порвались мать меня посадила дома, сказала, что хватит учиться и весной я пошла работать сначала по наряду, а потом в лесхоз.

     Отец погиб в Польше. Мы жили очень бедно и моя мать с бабушкиной сестрой Соломониадой отдали меня замуж за вдовца, он был много старше меня, у него был сын 7 лет, я не хотела, но нужда заставила.