З.А. Вольнова

Вольнова Зинаида Алексеевна, 1939 г.р.

Семья Зинаиды Алексеевны до войны проживала в деревне Долбилово, Боровского с/совета, Болховского района. Папа – Филёв Алексей Егорович, мама – Филёва Евдокия Андреевна, 05.03.1919г.р. В семье было двое детей: Дмитрий,1936 г.р. и Зинаида. До войны родился братик Николай, но он умер от болезни сразу же.

«Хочу рассказать про отца. Раньше забирали в Армию на 3 месяца. Забрали и отца, но через месяц началась война. Его призвали оттуда на войну. В 1942 году он пропал без вести при форсировании реки Вислы (предположительно, судя по его письмам). К сожалению, письма отца не сохранились.

В сентябре 1941 года мы убирали картошку. Вдруг налетели два самолёта: один советский, другой с крестом, немецкий. Они начали в воздухе драться. Наш самолёт упал. Бабушка схватила нас в охапку и побежала в дом. Мы спрятались под кроватью. Сразу после этого раздался сильный гул машин. Около нашего дома остановилась немецкая машина. Вышли немцы. У нас был дом на две половины: новая и старая. Нас выгнали в старую половину. Печь немцы топили жарко, иногда открывали дверь, чтобы к нам шло тепло. Варвары резали коров, свиней, кур и другую живность. Корову нашу зарезали, а кур бабушка спрятала в подвале. Они там неслись бедные как-то.

В деревне немцы были недолго, пошли на Москву. Бабушка говорила, что не видать им столицы нашей, наши не допустят. Когда немцы ушли, мы порубили кур. Полицаи ходили по домам, но нам удалось спрятать мясо и картошку.

Помню страшный случай. Мы не знали, что в нашем сарае ночевал партизан. Его выследили полицаи. Мы в окно смотрели, как его вывели в исподнем белье с поднятыми руками. Я у бабушки спросила: «Куда его повели?» Она отвернулась и заплакала. Когда повзрослела, я поняла, что нас всех могли расстрелять за укрывательство партизана.

Когда немцы отступали, они тащили всё подряд.

Однажды рано утром загудела машина. Мы к окну. "Это немцы, не к добру  – сказала мама". Она нас обула, одела, сама оделась, и мы побежали в ров за дом. Но на нас наставили автоматы, и мы вышли. Погнали нас немцы, дошли до Режец (по-моему Белоруссия), потом в Латвию. Помню, как стояли бараки, без потолка, 3-х этажные нары, не было ни соломинки, спали на каких-то тряпках. Женщины работали на ткацкой фабрике, моя бабушка – на кухне. Суп давали горький, я не могла его есть. Меня спас брат Дима, он по водосточной трубе выползал в Ригу. Там он ходил, просил милостыню. Что принесёт, то я съем. У мамы моей меня латышка просила, говорила, что не выживу в заключении. Но мама меня не отдала.

Освободили нас советские войска. Помню, ехали мы в каком-то товарнике-телятнике до самого Орла. На дорогу нам русские освободители дали на каждую семью плетёную корзиночку с едой: масло, сыр, хлеб. И когда мы пешком добирались до Болхова, нам пришлось в одном доме заночевать. Эту корзиночку у нас украли.

Добрались до деревни. Дом остался цел, а есть нечего. Пережили всё: и голод, и холод. В лаптях ходила до 7 класса".