З.В. Торубарова

Зоя Владимировна Торубарова,  1938 г.р.

 

О довоенном времени я почти ничего не помню. В моей памяти сохранился большой старый сад с густой травой и желтыми цветами одуванчиков, которые я любила рвать. Сильные руки отца, когда он, возвратившись из школы, сажал меня на плечи и носил по комнате пока мама собирала на стол, тоже остались в моей памяти. А я, вцепившись ручонками в его густые волосы, замирала от радости.

А потом папа куда-то исчез. Я, плача, звала его, а мама говорила, что он ушел воевать и плакала сама. Я не понимала слово «война». Вскоре мы перешли жить к дедушке.

Однажды я услышала страшный грохот, какой-то гул. Окна были завешены одеялами, и в щелку я увидела каких-то чудовищ, которые медленно двигались по нашей улице, а их стволы поворачивались из стороны в сторону. Стоял лязг гусениц - это шли немецкие танки. Вскоре все наши родственники оказались в полуподвальном помещении, а наверху жили немцы.

Когда город бомбили, мама тащила меня в вырытое под черемухой убежище, а в небе горели какие-то лампы, от которых становилось светло, как днем, и слышались взрывы. Однажды ночью мы проснулись от страшного грохота. Какая-то невидимая сила сбросила нас с кровати, сыпались осколки стекла. Мама прикрыла меня своим телом, затолкав подальше под кровать. Это упала на улице бомба, которая срезала верхушку тополя и забросила на крышу дома.

К нам вниз  вподвальное помещение часто спускался один немец. Он приходил во время когда мы садились обедать, ставил на стол сапоги и начинал их чистить. Потом вытаскивал из кармана конфетку и протягивал её мне. Когда я хотела взять конфету, он отправлял ее себе в рот и громко хохотал.

Как-то я вышла из калитки на улицу, мой самодельный мячик выскользнул из рук и покатился, а я побежала за ним. Вдруг кто-то толкнул меня лицом в пыль и начал трясти. Я не обратила внимания, что по улице прогуливался немец с огромной собакой, которую он на меня натравил. Я кричала от страха, не знаю, что было бы со мной, если бы не взрослые, которые подняли меня на руки. Потом я долго боялась выходить на улицу. 

 В доме у нас было много географических карт, а когда папа ушел на войну, мама собрала все карты и спрятала в печурку. Как-то пришли немцы и стали что-то искать. Один из них вытащил карты, схватил маму, наставил на нее пистолет и закричал: «Партизанен». Маму увели, мы все очень плакали. Хорошо, что живший у соседей офицер, к которому бросились мои тёти, посмотрел на эти карты, бросил их в печку, и маму отпустили.

Однажды, стоя у калитки, я увидела высоко в небе серебристую птицу. Это был самолет. Вдруг раздался какой-то свист, страшный грохот, какая-то сила сбила меня с ног, я упала в угол между забором и стенкой погреба, на меня посыпалась земля, куски дерева. Глаза и рот были забиты пылью. Мама увидев это от дома, плакала, думая, что меня убило. На мое счастье осколок прошёл над моей головой и врезался в стенку погреба. Я почти ничего не слышала - заложило уши.

Когда наши войска подошли ближе к городу, снаряды стали рваться чаще, и все мы сидели в подвале у соседей. На пороге появился немец с автоматом и приказал выходить, не дав даже взять вещи. У нас был небольшой узелок и теплая шаль, которой мама меня укрывала. Нас долго куда-то гнали, потом на какой-то станции загнали в товарные вагоны. Это было уже в Брянской области. В вагон   загнали столько людей, что все стояли, касаясь друг друга. Меня по очереди брали на руки, иначе бы затоптали. В вагоне воды не было, очень жарко, я просила пить, а мама плакала и своей слюной, языком смазывала мои потрескавшиеся губы. Нас долго везли, потом стало свободнее, некоторые умирали, их выбрасывали из вагонов.

Привезли в Литву. Там жили за колючей проволокой, вдоль оцепления ходили немцы с собаками, кормили бурдой из брюквы и чечевицы. На наше счастье стали приезжать литовцы и забирать людей для работы в своих хозяйствах. Мама кормила свиней, доила коров, а я стерегла гусей, которые больно меня щипали. А потом нас отвезли в Германию.

В Германии мы жили в трёхэтажном доме, с людьми разных национальностей. Здание имело форму буквы «П». Однажды в него попал снаряд, но мы с мамой остались живы. Вскоре нас освободили советские войска.

Мы добрались домой. Отец, из газет узнав об освобождении города Орла, написал письмо домой. Он вернулся в августе 1945 года. Я очень хорошо помню его возвращение. Зашёл во двор мужчина, очень похожий на отца, я сначала побежала навстречу ему, а потом остановилась. Это был не мой кудрявый папа, у которого я любила кататься на плечах, а незнакомый военный человек. Но когда мужчина крикнул: «Зайчик мой, иди ко мне!» - сомнений не осталось, это был мой любимый папа.