А.Б. Гурова

А.Б. Гурова, 1924 г.р.

 



1941 год. Зима. Мороз градусов 20 - 25. Мы, 17-летние девчонки в д. Баськовой копаем окопы. Следит немецкий патруль. Соседка подговорила улизнуть пораньше на обед. Согласилась. Солдаты отвернулись, мы побежали. «Чувствую затылком» взгляд. Оборачиваюсь: в упор на меня смотрит офицер: видимо, он пришел проконтролировать работу.

- Если не вернемся - пристрелит, - говорит моя напарница. Повернули назад. Она-то остановилась у своего рабочего места, не дойдя до патруля, а мне надо было проходить мимо него. Лицо моё закрывал платок. Офицер сорвал его и сказал по-русски: «Смотри мне в глаза». Подняла свои, вижу - большие с желтыми прожилками противные глаза. Фашист на своем языке спрашивает у солдат: «Работала?». Ответ: «Нет!». Немец как заорет: «Забастовка! Завтра на передний край в Курасово!». Там были тяжелые бои.

На следующий день пришла в немецкую комендатуру. Немцы бегут на улицу к мотоциклам и уезжают куда-то. Выбежал офицер и на ходу бросил в мою сторону: «Вон отсюда!». Как оказалось, наши войска ранним утром выбили фашистов из Курасово, поэтому разбираться со мной оккупантам было некогда. И я вернулась на окопы. Посчастливилось.

1943 год. Начало июля. Прозвучал приказ: девушкам отметиться в комендатуре для отправки в Германию. Что делать? Поскольку отца в городе знали многие, уважали, на помощь пришел местный врач: он принес из больницы пузырек с жидкостью. Мне намазали живот и ноги. К утру на коже выступила сыпь. Когда немцы посмотрели, сказали, что заразная»и приняли решение отложить мой отъезд на две недели. Так я уцелела от немецкого порабощения...

Советские войска уже были на подступах к Болхову; они вели массированный обстрел города и района Оптина монастыря. Мы отсиживались в окопах, подвалах. К свисту пуль, визгу снарядов уже привыкли.

В день иконы Казанской Божией Матери неожиданно все стихло. Народ стал выходить из укрытий: около лавочки собралось до 20 женщин. И вдруг - бах, бах! На какое-то мгновение я потеряла сознание. Очнувшись, увидела, как шестилетний брат ползет по-пластунски к погребу. Я за ним. Внутри уже было много людей, все стояли на коленях и молились. Сильный взрыв, раздавшийся неподалеку, заставил вздрогнуть и замолчать. Посыпалась земля: обвалился потолок погреба. Самопроизвольно открылась дверь: одна половина ее треснула, другая оторвалась. Минут через десять раздался голос: «Есть кто живой?». Народ загудел.  К подвалу подошел красноармеец-разведчик и объяснил, что, когда командование увидело скопление людей, подумало: немцы собираются группами и начали бить из "катюш".

Выйдя из погреба, во дворе увидели огромную воронку. На оставшейся половинке двери погреба уцелела икона Владимирской Божьей Матери, но ее «изранили» трещины. Мама сказала: «Сама погибла, а нас спасла».

Позже мы узнали, что жителей улиц Верхней и Нижней Монастырских, Будани немцы не успели согнать: помешали наши солдаты-разведчики. С остальных улиц болховчан под конвоем фашисты вели впереди своих отступающих колонн. Наших земляков ждали концлагеря. Нам повезло: мы остались дома.

После освобождения района комсомольцы откликнулись на призыв: «помочь фронту». Я пришла на хлебозавод. Оттуда направили в Середичи на лесозаготовки.

За работу в годы войны получила удостоверение ветерана Великой Отечественной войны - труженик тыла.